тратить последние силы.
Во время обхода спален Пуаро снова стал вытягивать из нашей проводницы нужные сведения.
– Здесь, по-моему, когда-то проживали все четыре сестры Аранделл? – спросил он.
– Поначалу да, сэр, но всех четырех я не застала. Мне довелось служить только мисс Агнес и мисс Эмили, да и то мисс Агнес быстро покинула наш мир. Хотя она была младшей в семье. Даже удивительно, что ей пришлось уйти раньше своей старшей сестры.
– Вероятно, она отличалась слабым здоровьем?
– Нет, сэр, в том-то и странность. Самой болезненной как раз считалась моя последняя хозяйка, то есть мисс Эмили Аранделл. Доктора с ней никакого покоя не знали: то одно у нее болело, то другое. А мисс Агнес всегда отличалась крепким здоровьем и все-таки умерла первой, а мисс Эмили, с детства считавшаяся самой хрупкой, пережила всех. Как загадочно порой распоряжается судьба…
– Да, поразительно, как часто такое случается.
И Пуаро начал рассказывать, подозреваю, вымышленную историю о своем болезненном дядюшке-долгожителе, которую я счел излишним повторять здесь, дабы не утомлять читателя. Достаточно сказать, что желаемый результат был достигнут. Разговоры о смерти и сопутствующих ей обстоятельствах лучше иных тем развязывают людям языки. А у Пуаро появилась возможность задавать вопросы, которые двадцатью минутами ранее вызвали бы враждебную подозрительность.
– Наверное, мисс Аранделл долго страдала?
– Нет, сэр, не сказала бы. Недомогание она ощущала давно. Понимаете, пару лет назад она переболела желтухой. Ходила вся желтая, даже белки глаз пожелтели…
– О да, это весьма серьезная болезнь! – И последовал шутливый рассказ о некоем кузене Пуаро, который пожелтел, как китаец.
– Да-да, все происходило именно как вы и сказали, сэр. Бедняжка тогда очень страдала. Не могла даже толком поесть, ничего в ней не приживалось. Честно сказать, даже наш доктор Грейнджер едва ли верил, что она оправится. Хотя он умел найти к ней подход, мог и припугнуть когда надо, чтобы она не капризничала. «Хватит, – говорил он, – попусту валяться в постели, – вы еще не заказали надгробный памятник!» А она ему в ответ: «Нет уж, доктор, я еще поборюсь за жизнь». Тогда он улыбался и заявлял: «Вот и отлично, как раз такой ответ мне и хотелось услышать». У нас в то время жила профессиональная сиделка, вот она-то и внушала нашей хозяйке, что болезнь эту ей не пережить. Даже доктору заявила однажды, что не стоит мучить старушку, пытаясь накормить. Но доктор ее отругал. «Какие глупости, – возмутился он. – Какие еще мучения? Надо насильно запихивать в нее еду». И велел регулярно потчевать мисс Аранделл мясным бульоном, предварительно давая чайную ложку бренди. А напоследок он сказал этой сиделке то, что мне до конца дней не забыть. «Вы, – говорит, – милая моя, еще девчонка и даже не догадываетесь, какие скрытые силы появляются в старости. Это молодые люди отдают Богу душу, поскольку ничего не смыслят в жизни. Покажите мне старика, разменявшего
