куда сваливалась вся собранная школьниками макулатура, настоящий кландайк. Среди гор всевозможного бумажного хлама валялось несколько сотен перевязанных верёвкой журналов «Огонёк». Папка, которую он собирался подарить Юре на день рождения, пухла на глазах, пока Мишку не схватила за руку завуч. Она распотрошила папку с репродукциями и, увидев содержимое, покрылась красными пятнами.
– Всё, за это ты вылетишь из школы! – орала она раскрывая одну репродукцию за другой. – Ты хоть знаешь что это?
– Картины, – виновато ответил Миша.
– Какие же это картины! Это порнография!
– А разве можно в музее порнографию показывать?
– В каком ещё музее? – возмутилась завуч.
– Вот «Даная», – мальчик поднял смятую страницу и разгладил её, – висит в Ленинграде, в «Эрмитаже»…
– В твоём «Эрмитаже» все извращенцы. Была я там. Марш за мной! Будем разбирать твоё поведение
Это был уже вселенский позор. Мишка стояла перед строем притихших школьников, а завуч, сотрясая смятой «Данаей» Рембрандта, истошно клеймила бесстыдника, посмевшего лицезреть сей разврат. Он слушал её и понимал, что просто ремнём на этот раз не отделается.
Одному богу известно почему этот скандал так и не дошёл до родителей, а незаметно стих в гулких школьных коридорах, и лишь Раиса Кузьминична всякий раз как в процессе какого-нибудь урока на доске или в учебнике появлялось изображение огурца, грибочка, банана, устрицы или морской раковины, обязательно ловила взгляд юного любителя обнажённой натуры, и с нескрываемым сарказмом произносила:
– Ну, в общем, Миша-художник меня понимает…
А Мишка-художник тем временем впервые в жизни влюбился. Ему, конечно, и раньше нравились красивые девочки, но это было что-то другое, теперь же он не мог нормально спать и есть, постоянно думал о ней, шептал её имя, хотел всё время быть рядом, даже поменялся местами с одним из пацанов, чтобы сидеть позади Леночки и балдеть от того как пахнут её волосы.
Ещё год назад он бы старался проявить свои чувства совсем иначе. Нормой считалось толкнуть девчонку, которая нравиться, дёрнуть за косу, плюнуть из трубочки ей в волосы пластилиновым шариком – в общем проявить знаки внимания. Сейчас ничего из этого арсенала делать не хотелось, а чем заменить привычный набор мальчишеских ухаживаний, он не знал. Не помогали ни книги, ни фильмы, всё в них казалось неправдой. Попросить совет, чтобы ещё раз не опозориться при всех, Мишка мог только у Паши, и начал издалека:
– У тебя была когда-нибудь девка?
– Была и не одна, – ответил тот, не отвлекаясь от сборки очередного взрывпакета.
– И как это?
– Что ЭТО, Мишаня?
– Ну как ты к ней подошёл?
– Обычно, ногами.
– А что
