получаю от них успокоение и прилив сил.
Наверняка это сугубо психологические преломления, связанные с возрастом. Всё-таки прошла молодость, явилась зрелость. Хочешь того или нет, но мозг повзрослел, реакции притупились, пылкость вперемежку с эмоциональностью отходят на покой. Хочется внятности.
Собственно говоря, из книг можно вытащить куда более ценную информацию о мире, чем из повседневного проживания жизни. Именно поэтому они привлекли к себе Павла.
Именно поэтому продолжают привлекать меня.
Любая пытливая натура обязательно припадёт к чтению, потому что в письменности заключён самый простой и доступный способ передачи информации. В любой сфере жизни текст продолжает оставаться доминирующей формой распространения мысли.
Однако у Тимохина выбор чтения и сортировка авторов существенно отличались от моих. Я даже не уверен, была ли в них какая-то система.
Принципиальное отличие: Тимохина никогда не занимали сюжеты как таковые. Сама история, её развитие, особенно приключенческое, были ему малоинтересны. Более всего его занимала реакция автора и его персонажей на раздражители.
Вот встречает главный герой некоего человека или некое обстоятельство жизни (наследство, известие о смерти родственника, нищету) и принимает какое-то решение. К чему, ради чего? Почему воздействие чужого сгустка сознания или жизненных реалий оказывает на героя такое влияние? Убедителен ли автор в мотивации поступков?
Впрочем, это вопрос второстепенный. С мотивацией в литературе всегда имелись проблемы.
Скорее, так: что побуждает человека совершать жизненный выбор, что ведёт его за собой – внутренняя идея или всего лишь внешнее давление?
И даже острее, тоньше: что вообще такое человек?
Окружающая действительность тоже заставляла юного Пашу задуматься о раздражителях извне и сохранении внутренней целостности.
Вот вытащил его дядя Валера во двор, шарахается с ним по детской площадке и яростно, с неслышным, но явным урчанием разыскивает себе и племяннику развлечение. Павлу то ли пять лет, то ли шесть, но он отчётливо ощущает это дядино стремление ввязаться в историю.
Эту ясность понимания человеческих стремлений он сохранит и впредь.
Понимание это беспокоит малыша. Он чувствует, что сейчас, вот-вот, буквально через несколько секунд, дядя Валера начнёт не просто действовать, но подчинять своими стремлениями его, невинного ребёнка. Как, каким образом, пока непонятно – но это будет.
Стараясь избавиться от приближающегося воздействия извне, Павел бежит к песочнице, чтобы изобразить увлечённую возню с воображаемыми пирогами, но Валера ловит его за руку.
– Видишь ту девчонку? – шепчет он с кривой усмешкой, показывая взглядом на играющую в отдалении с куклами девочку пашиного возраста.
Павел выдёргивает
