нашёлся чуть ли не к полуночи – далеко от дома, аж за три автобусные остановки. Он стоял у бойлерной и ковырялся пальцами в шероховатостях кирпичей.
Каких-то особых выводов после того случая пашины родственники не сделали. Кто из детей не убегает со двора? А Валерка, получивший вслед за тумаками и хорошую порку, уже на следующий день обо всём забыл и вновь испытывал к племяннику самое добродушное расположение, приготовляясь к новым безобразиям.
Но для самого Павла это рядовое и малозначительное событие стало во многом определяющим. Природный талант понимания человеческих стремлений принёс вместе с собой огорчение. Ему стало вдруг со всей отчётливостью ясно, что за все краткие десятилетия топтания земли его именно так и будут использовать – кто для мелких, а кто для крупных пакостей.
Все последующие годы жизни только подтверждали этот постулат.
Но!
Примерно в этом возрасте и даже не исключено, что в этот самый день, дуновениями не мыслей, а каких-то душевных колебаний к нему пришло вдохновенное понимание: мир, который жесток, зол и агрессивен, может быть либо обманом, либо испытанием.
Ибо любое живое существо обязано не только стремиться к благости, но и находить её.
Более того, благость и успокоение, осознал Паша Тимохин, взаправду доступны ему, потому что в нём присутствует необходимое стремление к ним и силы для достижения.
Только ради этого и стоит жить в этой негостеприимной и обманчивой реальности.
Это ощущение, с которым рождаются все религии мира, заронило в нём его собственную веру и собственные методы достижения желаемого благословенного мира, в котором не будет ни боли, ни горести, ни разочарования.
Религии этого мира в качестве выхода из тупика предлагают образ подчинения чужой идее и смирения с её узами. Павел же – и это был для него единственный настоящий и воистину решительный метод – решил создать свой собственный мир и стать его божеством.
Для этого необходимо всего лишь избавиться от реалий этого мира. Его иллюзий.
Я столь подробно и столь внятно описываю философские выводы пятилетнего малыша, что, разумеется, в вас зародилось сомнение: да возможны ли столь сложные сентенции в неразвитом детском мозгу?
Не спорю – вряд ли.
Пожалуй, в качестве жизненных ориентиров накатившие на него в этом возрасте ощущения оформились существенно позже. Но талант Павла заключался в том, что каждое из этих дуновений он сохранил в целости и сохранности в тайниках памяти, не потерял ни одной искры из их очагов и сделал из них диковатые для рядового человеческого существа, но крайне логичные для просторов собственной незаурядной личности выводы.
А ещё он остро почувствовал в этом нежном возрасте структуру, из которой состоит мир и в которую вовлечена его собственная личность. Все
