ни за кого другого. Замужество погубит тебя.
– Но мне не страшна погибель во имя Любви! – горячо возразила Шарлотта. – Все, чего я хочу – это быть счастливой и сделать счастливым Артура.
Патрик Бронте слепо прищурился, пытливо вглядываясь в лицо дочери. В следующий миг он резко схватил ее за плечи и обреченно проговорил:
– Ты знаешь. Несомненно. Знаешь о том, о чем не должна была проведать ни за что на свете!
– Да… знаю… – тихо промолвила Шарлотта. – Вернее, я догадываюсь, о чем вы говорите, отец.
– О чем же? – настойчиво вопросил пастор и затаив дыхание воззрился на дочь.
– О страшном проклятии, тяготеющем над нашим родом. Вы это имели в виду, отец?
– Но как ты узнала? – ошарашенно переспросил Патрик Бронте. – Я был убежден, что об этом не ведает ни единая душа, кроме меня… и твоей покойной тетушки.
– Так значит, это правда?! – воскликнула Шарлотта. – Значит, это злополучное проклятие и в самом деле существует?!
Преподобный Патрик Бронте, поняв, что совершил непростительную оплошность, мгновенно стал бледнее смерти.
– Так ты сомневалась! – отчаянно воскликнул он. – Сомневалась, не зная наверняка! Я, сам того не желая, выдал эту ужасную тайну! Старый осел! Что я наделал!
– Успокойтесь, дорогой отец, – мягко произнесла Шарлотта. – Я давно догадывалась о проклятии, и успела уже свыкнуться с этой мыслью… Но вы, отец? Откуда вы узнали об этом?
– От твоей милейшей тетушки! – резко ответил преподобный Патрик Бронте, и руки его сами собой сжались в кулаки. – Она поведала мне об этом в строжайшем секрете в ночь перед своей кончиной! Это все ее, ее вина! Из-за нее наша жизнь превратилась в кромешный ад!
– Вы не должны говорить так о тетушке, отец, – заметила Шарлотта. – Она не желала нам зла. Единственная ее провинность состояла лишь в том, что она слишком сильно любила вас. Так будьте же благоразумны и простите ее.
– Если бы я мог ответить на ее чувство там, в Корнуэлле, и увезти ее оттуда до того, как в ее жизни появился тот злосчастный баронет! – воскликнул достопочтенный Патрик Бронте в порыве отчаяния и обреченно добавил: – Но нет! Я слишком горячо любил вашу мать!
Тут пастор внезапно смолк, по всей видимости, опомнившись от размышлений вслух, и с нескрываемым испугом взглянул на Шарлотту.
– А каким образом тебе стала известна сердечная тайна твоей тетушки? – спросил он настороженно. – Ведь я и сам даже не подозревал об этом до тех пор, пока она лично мне не призналась. Надо отдать должное ее природной сдержанности: она никогда не выставляла своих чувств напоказ. Так откуда ты узнала?
– Это долгая история, отец, – заметила его дочь с печальным вздохом.
– Которую ты просто обязана мне поведать! – настоятельно потребовал мистер Бронте. – Я должен знать все и, первым делом, как ты догадалась о проклятии!
– Извольте.
