возвращали человека из его ролей в состояние наблюдателя. Вне вагона он мог быть и купчишкой, и студентом, и солдатом, войдя же, становился философом, внимающим своим и соседским историям. И смотрел он на эти истории не изнутри, а уже откуда-то сверху, словно взяв паузу и вспомнив что-то большее. Именно в поездах зачинаются книги.
Что же ещё такого магнитящего в поезде? Поезд – что-то очень и очень родное, колыбельное, русское. Куда более русское, чем европейское. И по масштабу, по размаху, по аляповатости.
Думать о Гале отстранённо в поезде лучше всего. В поезде лучше всего думать о Гале. О девочке, с детства меняющей общежития, города и страны.
Кто такая Галя? Почему именно она? Загадочная птица Феникс? Пугливая Жар-птица? Царевна Лебедь, меняющая одежды и облик, чтобы оставаться неузнанной неуловимой недотрогой?
Познать девушку с ничем не примечательным именем, а через неё всё мироустройство, будь оно вселенских масштабов, с космосом или без. Если раньше собственное невежество оправдывалось необъятностью мира, то теперь вся вселенная обрела тонкую Галину талию и тонкую Галину шею, на необъятность было не сослаться, и Шишликов обескуражено вздыхал:
А я пришёл увидеть вечность волн,
Не знающих ни радости, ни горя,
И, не объяв объятного простор,
Так, между прочим, бросить:
Бог с ним, с морем.
Он был бы рад отпустить перелётную гусыню, но не отпускало. Он шёл от берега, а море двигалось за ним. С появлением Гали жизнь буквально переформатировалась – потеряла смысл и тут же приобрела новый: приблизиться к ней. Найти нужный поезд. Если четыреста вёрст дорожного полотна преодолевались за полдня, то на оставшиеся сантиметры могли уйти годы. Железная дорога связывает города и ускоряет время, но на расстояние между людьми она не влияет.
Влияет, но совсем обратным образом. Именно способность за короткий срок преодолевать большие расстояния, способность мгновенного установления электронной связи и сделала возможным огромную дистанцию между людьми. Рельсы разделили людей, вырвали их из вечности и оцепили Землю железными оковами цивилизации.
Если сказочному Лелю не надо было никуда ехать и для полноты жизни хватало тростниковой дудочки, то Шишликовым одной свирели для жизни стало мало. Пастухов сменили учёные. Познание жизни венками из ромашек и хороводами сменилось колонизацией и перекапыванием Земли вдоль и поперёк.
Сперва райское счастье Леля сменилось поисками счастья Иваном. Если у Леля счастье было всегда, то Иванушке приходилось добывать его в поте лица. За счастьем Ивану следовало ходить уже за тридевять земель. Мир расширялся, унося счастье на край света, и Иван в погоне за ним садился сперва на коня, потом на ладью. Но и это не помогало. Требовались скорости другого порядка. Потребовался ум Ломоносова, рельсы, ракеты. Лель и Ломоносов, казалось, уже не имели ничего общего. Лель, Иванушка и Ломоносов – три разные Руси.
К
