тряпьё, он готов был пренебречь законом о неприкосновенности чужого жилища.
Прокравшись по южной стороне строения, мужчина нырнул в приоткрытые врата из выгоревших на солнце серых досок. После яркого света полутьма гумна ослепила и рассыпалась по глазам яркими кругами. Михаил стал крутить головой, пока не отыскал небольшое чердачное окно под самым сводом крыши. Скудный свет позволил ему, и без того малозрячему, слегка адаптироваться к новой реальности. В метре от мужчины показались очертания похожего на небольшой овин сооружения с торчащими из него металлическими прутьями. Михаил возблагодарил небеса, что сразу не ринулся вперёд в темноте, представив собственный живот, насаженный на прутья как на гигантскую вилку.
Он прошел ближе к освещаемой из окна территории сарая и, совсем некстати, по пути громыхнул ногой по незамеченной металлической посудине. Разнёсшийся звук отразился набатом в пустующем гумне так, что Михаил от страха прижал к ушам потные ладони.
– Матерь божья, – вымолвил он, и продолжил двигаться мелкими шажочками.
На одном из торчавших в стене крючьев он заметил нечто похожее на грубую рабочую робу. То, что нужно! Мужчина осмелел и прибавил шагу. Он остановился рядом со стеной. Не придерживая больше на поясе собственный туалет, потянулся обеими руками к накидке. В этот момент Миша услыхал, словно со стороны, глухой стук по собственной голове. Лишь на миг он успел оценить щедрую силу удара. Затем в голове что-то щёлкнуло, будто тумблер. А после мир погас.
***
Сквозь веки к нему лез голубоватый свет. Назойливо и недружелюбно. С трудом, будто увешанные свинцом жалюзи, Михаил приоткрыл глаза и, ослеплённый ярким солнцем, закрыл их снова. Некто тряхнул его за плечо, отчего качнувшаяся голова рассыпалась на молекулы боли. Мир вздрогнул термоядерной вспышкой, и Миша успел подумать, что с тем, как выглядит конец света, он уже познакомился. Он чуть не провалился назад в бессознательное, однако, острая боль улеглась, и к мужчине шаг за шагом стала возвращаться память.
– Боже, боже, боже… – застонал он и потянулся руками к голове.
Но ничего не вышло. Михаил ощутил руки, связанными в запястьях за спиной. Этого было явно перебором. Руки он мнил одними из главнейших своих товарищей и, лишившись их поддержки, заметно расстроился. Ещё больше повергли его в печаль связанные ноги. Пускай те не всегда были безупречны, однако вполне сносно справлялись с перемещением Миши в пространстве. Он вправе был на них рассчитывать и впредь. Так какого же чёрта это не так?
Миша насилу открыл глаза целиком. Он сидел, прислонившись спиной к шершавой стене деревянной постройки. В предплечьях и на левой лопатке мужчины уже ощущались занозы. Под задом уместился значительный по размерам камень или комок земли. Вкупе с полученным сотрясением мозга и связанными конечностями всё это довершало картину довольно паршивого положения Михаила.
Напротив
