и времени. В нем воплощается основная мыслительная единица – понятие.
Слово – знак, за ним стоит обозначаемый предмет. И, как любой знак, оно складывается из двух частей, двух сторон: из того, что передается, – его называют значением, смыслом, семантикой, и того, чем передается, – это форма, оболочка слова.
Для данных двух составляющих языкового знака есть и специальные термины, соответственно: план содержания и план выражения.
Отношения между планом содержания и планом выражения слова довольно сложные, вроде как между членами супружеской пары. Дело в том, что каждая сторона стремится к определенной степени свободы, независимости от другой. То значение слова в конкретном контексте в той или иной степени отойдет от исходного, то, наоборот, форма слова позволит себе какие-то «излишества» (попросту говоря, изменится). Продолжая нашу параллель с супругами, можно было бы сказать, что две стороны слова то и дело расходятся, «ссорятся», а говорящий должен их постоянно сводить друг с другом, «мирить». Собственно, это именно говорящий и позволяет себе подобные «вольности» со знаком, но он действительно должен их как-то оправдывать, мотивировать для слушающего – иначе тот просто не поймет сказанного. По данному поводу уместно вспомнить еще один диалог из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла:
«– Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, – сказал Шалтай презрительно.
– Вопрос в том, подчинится ли оно вам, – сказала Алиса.
– Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, – сказал Шалтай-Болтай. – Вот в чем вопрос!»
Вопроса, собственно, нет – и так ясно: говорящий человек – вот кто хозяин по отношению к слову. Хозяин настолько, что он может даже придать слову совершенно неожиданное, не свойственное ему значение. Или, в другой ситуации, изменить, исказить его оболочку, т. е. как бы придать ему чужую форму. Но тут уже, конечно, начинается область языковой игры.
Рассмотрим вначале первую из названных ситуаций. Вот, к примеру, всем нам хорошо знакомые части тела: руки, ноги, голова, живот… Казалось бы, почему б их так прямо и не называть: руки, ноги и т. д.? Но нет, в текстах мы сплошь и рядом сталкиваемся еще с другими, «чужими» обозначениями. Несколько иллюстраций из художественной литературы:
«– Что-то мы засиделись, – сказала она и вытянула вперед руку, поиграв в воздухе своими морковками. – Помогите даме! Джентльмен!»
«Винтик пожал его мягкую, точно котлета, руку и тоже назвал себя.
– Смекайло, – повторил Смекайло бархатным голосом и плавным, широким жестом протянул руку Шпунтику.
– Шпунтик, – ответил Шпунтик и тоже пожал котлету»
«И Мишка стал держать велосипед, а я на него взгромоздился. Одна нога действительно доставала самым носком до края педали, зато другая висела в воздухе, как макаронина. Я этой макарониной отпихнулся
