и расстаемся, – мягко, но непреклонно сказал Тед, еще раз поцеловал ее руки, осторожно опустил ей на колени и встал. Подхватив свою шляпу, он пошел к двери и сказал на пороге:
– Проведу ночь в баре, ложись спать, не жди меня!
– Ты не можешь так просто меня бросить! – вскочив на ноги, закричала она. – Останься, я не хочу, чтобы ты уходил!
– Не могу, – почти простонал он. – Если останусь, буду любить тебя всю ночь!
– Да, родной, – выдохнула она. – Я мечтаю об этом!
– Отпусти меня, – взмолился Тед, распахивая дверь. Мелинда вздохнула и застыла. У нее был такой растерянный вид, что Марш не смог уйти. Он закрыл дверь, шагнул к жене, опустился на колени и обвил руками ее талию.
– Радость моя, я не могу любить тебя, – горячо сказал он. – Моя любовь убьет тебя вернее пули!
– Что ты говоришь? – пролепетала она, тщетно пытаясь стоять прямо, ее ноги подгибались. Тед подхватил ее на руки, присел на кровать и опустил Мелинду себе на колени. Обнимая ее одной рукой, другой он приподнял ее подбородок и сказал:
– Меня предупредил доктор Хадсон, нам нельзя заниматься любовью, ты можешь погибнуть, рожая ребенка.
Слезы покатились по бледным щекам Мелинды. Она почти не плакала, оказавшись в руках бандитов, но слова мужа и его печаль разбили ее сердце.
– Прости, – всхлипнула она, сглатывая слезы.
– Ты меня прости, моя ненаглядная, что я не пошел за тобой в тот день, – тихо сказал Тед, гладя ее по плечу. – Я видел, как ты вошла в лавку Гибсонов, слышал твой радостный возглас и обиделся на тебя за то, что моему обществу ты предпочитаешь общество подруги. После этого я пошел пить в салун…
– О, Тед, если бы ты видел себя со стороны! – вскричала она. – Ты стоял, привалившись к крыльцу аптеки, такой развязный, самодовольный и, не говоря ни слова, ощупывал меня собственническим взглядом!
– Я любовался твоей плавной походкой, – сказал он. – Если бы ты взглянула на меня, я бы тут же подбежал к тебе!
– Я смотрела на тебя из-под ресниц. Ты просто сиял от гордости! А от твоего взгляда у меня подгибались колени.
– Да, я гордился своей красавицей женой и нашим будущим ребенком, – сказал Тед и осторожно посадил Мелинду на постель. Чувствуя себя последним негодяем, он встал с постели. Подойдя к двери, он оглянулся. Милли смотрела на него, зажав рот ладонью, чтобы не закричать, но слезы, текущие по щекам, остановить не могла. Любимый уходил от нее, и она чувствовала, как рвутся связывающие их нити.
– Спокойной ночи, – неловко сказал Тед, выскочил за дверь, захлопнул ее и бросился прочь. Очнулся он только в салуне у стойки, сжимая в руке пустой стакан. Не чувствуя вкуса проглоченного виски, он кивнул бармену: «Повтори!» Слезы Мелинды жгли ему душу.
И тут к нему, зазывно покачивая бедрами, подошла ярко раскрашенная девица.
– Угостишь даму, красавчик? – почти пропела она, окидывая
