к делам вернешься, – задумчиво произнесла она, вставая. – Как только поправишься.
В палату вошел Вениамин Александрович. Увидев мое равнодушное и, наверное, уставшее лицо, он присел на кровать, пощупал мой пульс, и, обернувшись к Ксении, сказал:
– Думаю, что на сегодня хватит, Ксения Андреевна, пора прощаться. Приходите завтра, можете принести с собой семейные фотографии.
Я благодарно посмотрел на доктора и добавил:
– Я хотел бы побыть один, можно никого ко мне сегодня не пускать.
– А как же Миша? – расстроилась «супруга».
– Миша пусть тоже приходит завтра, – твердо сказал доктор. – Кстати, друзей и родственников приводите по одному, не стоит сейчас переутомлять его. Когда мы закончим обследование, я сообщу вам все результаты, а пока пусть отдыхает.
Ксения нервно передернула плечами, поцеловала меня и, не попрощавшись с доктором, вышла.
Вениамин Александрович лишь хмыкнул глядя ей в след, а потом обратился ко мне:
– Вам что-нибудь надо сейчас, Игорь Романович?
– Пррринесите мне зеррркало, – прокартавил я.
– Хорошо, я скажу Лидочке. А пока отдыхайте, набирайтесь сил, я к вам еще загляну попозже.
Доктор вышел и я, наконец, остался наедине с собой, размышляя над сложившейся ситуацией. Минут через десять пришла медсестра, поставила на тумбочку небольшое овальное зеркало, поправила подушки и удалилась.
Как только дверь за ней закрылась, я взял зеркало и принялся разглядывать свое новое лицо. Оказалось, что в моем теле течет азиатская кровь. Судя по всему, я был наполовину казахом или бурятом. На вид мне было лет тридцать – тридцать пять. Слегка раскосые черные глаза пристально смотрели на меня из зеркала. Волосы тоже были черные, а на висках белела седина. На переносице, между бровями пролегла глубокая складка, такие морщины бывают у людей, которые или слишком много думают, или слишком часто сердятся. Лицо покрывала трехдневная щетина. «Интересно», – подумал я, – «меня брили, или в состоянии комы волосы не растут?». Я продолжил исследование, поднявшись с кровати: ростом я был меньше чем прежде, но явно крепче и плотнее – широкие ладони, широкие плечи. В общем-то, я был неплохо сложен, но было как-то непривычно.
– Ну, как тебе? – услышал я и вздрогнул.
У окна стояла Лиля и улыбалась. Признаюсь честно, я обрадовался, увидев её. Поэтому улыбнулся ей в ответ, но не удержался от критики:
– Да уж и не знаю, что ответить! Я оказывается бурррят, да еще пррри жене… и в меня стррреляли!!!
– Тебе не угодишь! Думаешь, так много мужчин твоего возраста лежат в коме и готовятся отойти в мир иной? – вспылила Лиля.
– Не обижайся, – примирительно сказал я, – я это так, не подумав… Спасибо тебе. А ррразве люди могут видеть своих ангелов?
– Вообще-то нет, правилами это запрещено, – все еще дуясь, пробубнила
