«утоляла жажду». Дарр никак не мог угадать, когда она снова скажет это слово; побежит она к тому, что так назвала, или прочь от него.
Об одном они договорились: нет смысла идти в темную чащобу на высоких склонах горы, вбок от ее земли и его владений, – в лес, что широко раскинулся по речной долине на другом берегу. Когда Дарр нашел там Лисью Шапку, она заблудилась, хоть и зашла неглубоко; она рассказала, что, когда вернулась обратно к Людям, ее предостерегли: там могут сбить с пути и заманить в такую глушь, что никогда не вернешься.
Сбить с пути? Заманить? Кто или что это сделает?
Она принялась перечислять имена, но таких слов он от нее прежде не слышал; а когда Дарр спросил, какие создания их носят, она то ли не знала сама, то ли не хотела ответить. Как можно знать имя, но не того, кто его носит?
– Бояться нечего, – сказал он. – Просто оно того не стоит. Там неуютно. Нельзя летать – нельзя бегать. Это невыгодно.
Он видел дальше, чем позволяли ее глаза, но она видела вещи, которых не видел он.
Пришла осень, и Вороны вновь стали собираться на зимнюю ночевку. Лисья Шапка смотрела, как они слетаются на старое место. Дарр Дубраули видел ее далеко на другом берегу реки: сидит, завернувшись в меха, но (по его настоянию) спрятала свою лисью шапку, чтобы не переполошить его друзей и родичей. Те все равно его допрашивали: как и все прочие живые создания, они не любили, когда более крупное животное сидит неподвижно и смотрит на них, – и, хотя время от времени она оставляла им тушку Зайца или остатки жаркого, они все равно на нее косились. Что она там делает, спрашивали они, почему не уходит? Дарр отмахивался от расспросов: не ваше дело, отвечал он; она ведь никому еще вреда не принесла, так?
На одном из таких вечерних собраний Дарр Дубраули попытался рассказать Воронам об именах и что у каждой может быть свое имя, только ее, и больше ничье. Не многие поняли, о чем он говорит, а те, кто все же понял, начали пререкаться и насмехаться. Птица-другая все же пошли против остальных и стали расспрашивать Дарра об именах, но все время оглядывались, словно ждали, что их тоже начнут высмеивать.
– Вот ты, – сказал Дарр Дубраули. – У тебя может быть имя.
– У меня уже есть имя, – ответила птица, к которой он обратился. – Ворона.
Остальные засмеялись, но птица не шутила.
– Так зачем мне другое?
– Смотри, – объяснил Дарр. – Предположим, ты сделала что-то важное, что-то смелое…
Эти слова тоже вызывали смех, но Дарр продолжал, перекрикивая остальных:
– Это ведь ты когда-то дернула Орла за хвост, так что он выронил Кролика, верно?
– Только это была Рыба.
– Ага, ну да.
– Большущая.
– Он ее разделывал у реки, а ты к нему подобралась, потянула за хвост и теребила, пока он не обернулся, оставив Рыбу. Которую мы потом все съели.
– Мне меньше всех досталось.
– Вот мы сейчас рассказали
