явиться. Вещичку ты прибрал, что не про твою честь. Отдай, извинись – да и баста. Глядишь, еще и монетка перепадет.
От говорившего исходили душные волны угрозы. Похоже, перепадет ему и вправду крепко. Только навряд ли монетка.
– Господь с вами, служивые, – мальчишка чуть не плакал, – откуда у меня, грешного, чужое добро? У меня и своего-то негусто.
Тучный гулко хохотнул:
– Ишь, скромник. А у графа Кампано кто поживился? Или дружок твой тоже на руку нечист? А ну как обыщем? Оба на виселице качаться будете, пащенята.
Снова Кампано. Ну что ж… Долговязый стоит прямо напротив, он выше Пеппо примерно на полголовы, дыхание слышно отлично.
Подросток вдруг рвано вдохнул и зашелся неистовым хриплым кашлем. Долговязый отшатнулся назад:
– Э, ты чего, хворый что ль?
А мальчишка надсадно кашлял, с жутковатым звуком втягивая воздух, сгибался вдвое и вжимал обе ладони в грудь, будто удерживая на месте готовые разорваться легкие. Военные меж тем сделали еще по шагу назад и с растущим отвращением наблюдали за этой тягостной сценой. Наконец паренек медленно выпрямился, одной рукой все так же сжимая грудь, а второй неловко отирая губы. На щеке остался смазанный кровавый след.
– Едрить твою, чахоточный! – сплюнул тучный, но его спутник лишь нахмурился:
– Оклемался? Вот и добро! Ты, парень, не дури, – голос долговязого вдруг утратил напускное добродушие, – не в трактире ложку в карман сунул. За этакие фортеля и покрупней птицы на вертел попадали. Топай меж нас, да попробуй чего выкинуть…
Он сделал паузу и сухо отрубил:
– Имей вежество, дурная кровь. Самому, видать, недолго на белом свете осталось, так хоть о друге порадей. Он уж и так увяз, твоими-то молитвами. А не отдашь краденое своей волей – не беда, что глазами убог. Когда дружка на плаху поднимут – и без глаз все разберешь.
Паренек, все еще тяжело дыша, закусил губы и всхлипнул:
– Да что ж это, пресвятая дева! Какой дружок? Какая плаха, Господи?! Добрые судари… – голос подростка надломился, в нем зазвучала надежда, – вот, возьмите. У меня всего-то несколько монет, но отужинать вам хватит… Возьмите…
Бормоча бессвязные обрывки фраз, паренек полез за отворот весты – видимо, там он прятал кошель… Долговязый успел лишь заметить, как в полных слез глазах блеснула стальная искра, когда шарящая под вестой рука вдруг молниеносно рванулась наружу. Шесть прочных вощеных шнуров со свистом вспороли воздух, и тучный взревел, когда толстые струны полоснули поперек лица. Мальчишка снова замахнулся, и шестихвостая плеть описала широкий полукруг. Более проворный долговязый метнулся вперед, перехватил странное оружие и с силой рванул парня на себя. А тот, по инерции врезавшись в противника, откинул голову назад и с силой впечатал лоб точно в нос долговязого. Солдат повалился наземь, ослепленный адской болью. Но разъяренный
