Я же говорил!
Максимилиан Робеспьер с портфелем подмышкой, в старомодном накрахмаленном парике, щегольском темно-синем сюртуке, бежевых, чуть ниже колен панталонах, белоснежных шелковых чулках и туфлях с начищенными до блеска пряжками, возник на пороге Зеленой комнаты, встреченный шумными приветствиями. Скромный и даже как будто застенчивый тридцатишестилетний адвокат из Арраса с тихим голосом, бесцветными глазами и землистым цветом лица был кумиром парижан и одним из лидеров Якобинского клуба, самого посещаемого из всех клубов республики.
– Прекрасно, – довольно пробормотал Сен-Жюст. – Теперь все в сборе. Я оставлю вас, – обратился он к собеседникам. – Рад, что мы поняли друг друга.
Подойдя к окруженному коллегами Робеспьеру, принимавшему поздравления с выздоровлением, Сен-Жюст приветливо кивнул ему.
– Рад тебя видеть, – только и сказал он.
– Слышал о твоем избрании председателем Конвента, – ответил Робеспьер, слегка улыбнувшись. – Мои поздравления.
Больше ни слова при посторонних. Сен-Жюст, помедлив, едва заметно мотнул головой в сторону, приглашая Робеспьера присоединиться к нему, и направился к самому дальнему окну, возле которого за столом расположились три секретаря Комитета общей безопасности.
Робеспьер поблагодарил коллег за радушный прием и последовал за ним.
– Граждане, – обратился Сен-Жюст к секретарям, – оставьте нас на пару минут.
Те послушно встали и отошли к соседнему столу.
– Я уже думал, что ты не придешь, – заговорил Сен-Жюст, понизив голос.
– Я встретил Вадье и Амара на лестнице. О чем это они там шепчутся? – Робеспьер сделал вид, что не расслышал замечания собеседника.
– Понятия не имею, – небрежно бросил Сен-Жюст. – Их секреты меня не интересуют. Куда больше меня заботит, чью сторону ты намерен принять сегодня.
– Опасаешься, что мы окажемся по разные стороны барьера, Антуан? – прищурившись, спросил Робеспьер.
– Надеюсь, ты в курсе, о чем пойдет речь?
– Я знаю, что тебе нужно, – Робеспьер положил портфель на стол и поправил очки. – Ты хочешь голову Демулена. Я уже говорил тебе, что не готов жертвовать друзьями. У меня их почти не осталось. Мы с Камиллом слишком долго знаем друг друга, чтобы я мог сомневаться в его патриотизме.
– Ты читал его газету, – зашипел Сен-Жюст, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. – По-твоему, это мысли патриота?!
– Он уже несколько недель ничего не пишет. И не напишет, можешь мне поверить, – заверил Робеспьер. – Камилл не опасен для республики.
– А Дантон? – возразил молодой человек. – Он тоже безобиден?
– Дантон – другое дело. Но Дантон нам сейчас крайне необходим. Эбер с его экстремистскими требованиями – вот наш главный враг. Дантон и Камилл действуют в наших интересах, взяв борьбу с ним на себя. Разобьем Эбера – тогда посмотрим.
– Тогда
