тоже вины не чувствовал. А я видела, как наливаются вокруг отца грозовые тучи, пульсируют, свиваются в глухую черную воронку, готовятся разразиться громом и молниями. И даже предупредить брата не могла. Мама как-то цепко взяла меня за руку и сжала. Крепко, давая понять, что своеволия не потерпит. Мне оставалось лишь молчать.
– Давно ты знаешь?
– О Михе? Месяца три, а что?
Брат уже начал понимать, что все не так просто, что ему сейчас достанется, но пока не понимал – за что? И тут отец врезал кулаком по столу.
– Молчали? Скрывали? Иди к себе, щенок, я с тобой еще поговорю.
– Что не так, пап?
Корса мы обожали, и мальчишка пользовался этим без зазрения совести, но сегодня нашла коса на камень. Не помогли ни умильная гримаска, ни хлопанье ресницами.
– Иди. К себе. Немедленно.
– Пап!
– И на охоту ты со мной еще год не пойдешь, – припечатал отец. – Твоя сестра ведет себя как распутная девка, а ты ее покрываешь?
– Я не!..
Я аж задохнулась от несправедливости, хотела встать, крикнуть, но мама как-то перехватила мою руку, нажала на точку на кисти…
Больно.
Ай!!!
– Мама?
– Сиди и молчи, – приказала мама. Никогда я от нее такого голоса не слышала, даже когда мы с Корсом решили набрать первых ягод и на четыре часа удрали в лес, не предупредив. Даже тогда она так не злилась. А сейчас…
Ничего не понимаю!
– Родителям врешь, скрываешь… Своим – никогда не врут. Запомни это. Нас четверо друг у друга, а ты нам врешь, подличаешь за спиной, оба тихушничаете!
Корс выглядел смущенным.
– Пап…
– Иди к себе. Я с тобой еще поговорю.
Брат вздохнул, вышел из-за стола и отправился в спальню. О сладком он и не заговорил.
Отец у нас хоть и любящий, а розгу обчистить может, еще как.
А я осталась.
Отец посмотрел на меня:
– Теперь с тобой, Шани. Что это за глупости с Лемертом?
Я выпрямилась, принимая первый в своей жизни бой. Никогда раньше я с родителями не спорила, а сейчас вот пришлось. Но я ведь взрослая! Сколько можно диктовать мне свои условия? Сколько можно меня учить? Я своих детей уж год как завести могу, а все на поводке бегаю!
Гнев помог мне бестрепетно глядеть отцу в глаза.
– Пап, я его люблю.
– А он тебя?
– Тоже. – Я даже удивилась вопросу.
– Да? А что ж он со мной поговорить не пришел? По-честному? Что ж по кустам прятался? Или надеялся, что ты ему в кустах и отдашься?
– Папа!!! Я бы никогда…
Отец смотрел испытующе.
– Шани, что у вас было?
– Ничего. – Я вспомнила, как Мих обнимал меня, тепло его рук, робкие поцелуи… Но дальше-то мы не заходили! Он даже мне за пазуху руку никогда не запускал. Хотел, да, я видела, но не делал. Уважал мое решение…
– Обнимались, но до серьезного не дошли, – перевела мама.
Я
