бить тревогу. А сейчас, блин, не надо? Заглянуть бы им всем в полуживые или, скорее, полумёртвые глаза Алика. Тогда бы сразу же забили во все тамтамы.
Тут мне попадается статья из ещё одного неофициального источника, затерянного в интернет-дебрях. Там написано, что в стране у нас никто и никак не наблюдает за людьми, которые склонны к суициду. Даже если кто-то явно ведёт себя как человек с «суицидальным риском», никому до него нет дела. Всем плевать также и на тех, кто хотя бы однажды попытался покончить с собой, но не сумел: то ли благодаря тому, что близкие вовремя остановили его, то ли просто не получилось – например, верёвка порвалась. Ну, или вешалка упала, как в случае Алика. Те небольшие добровольные организации, которые пытались заняться предотвращением таких рисков и реабилитацией неудавшихся суицидников, а ещё – помощью их близким, были тут же расформированы, не успев сформироваться. Интересно, как ещё наша группа держится на плаву. Неужели её тоже скоро ликвидируют?
За окном уже темнеет, а я всё ещё изучаю статистику и углубляюсь в тему. И с непониманием, возмущением, но в то же время – каким-то тупым бессилием пялюсь на сравнительные процентные столбики, кривую графика и прочие штукенции. Как же они всё точно рассчитали, сравнили, проанализировали. Только вот какое место во всём этом анализе занимает конкретный мальчик Алик? Тот самый, который завтра, может, пополнит собой уже совсем другую статистику. За каким столбиком они умудрились спрятать тысячи историй таких вот Аликов?
Бабуля приходит домой, я наконец-то выключаю ноут. Ничего говорить ей я, конечно, не собираюсь. Ни о сегодняшнем походе в больницу, ни о том, что я теперь – реабилитационный волонтёр. Да если бы и захотела сказать, то не смогла бы выговорить, как Светка, ха-ха. Раньше я от бабули мало что скрывала. Может, просто потому, что жизнь моя была скучна и предсказуема. А скучная и предсказуемая жизнь и так всегда как на ладони: никаких подводных течений и Марианских впадин всяких, в которых водится не пойми кто.
– Веруша, ты чего такая бледная, как полотно? Случилось что-то? Опять катушку Теслы пыталась собрать? Бросила бы ты это дело. Ты же девочка – займись наконец-то девчачьими делами.
– Катушку я всё равно когда-нибудь соберу. Надо просто додумать кое-что. Хочу сама, без инструкций чужих. А насчёт девчачьих дел – этой фигнёй и без меня есть кому заниматься. Ты же знаешь, бабуль, – не по душе мне вышитые крестиком цветочки и сериальчики про любовную любовь.
– Да знаю я всё. Знаю, что бесполезно тебе советовать – как и заставлять тебя надеть хоть раз платьице. Всё ходишь в этих мальчишеских джинсах и футболках, как сорванец какой-то.
– Бабуль, не начинай. Это стиль такой.
– Ну, какой такой, а?
– Мой личный, авторский. У него даже название есть: удобный. И вообще, эти «мальчишеские» джинсы, как ты их называешь, называются «бойфренды». Современные девочки-припевочки их тоже
