графиня Солсбери, – вслух произнесла я. – А это значит, что я неуязвима для любых скандалов.
В этом был свой смысл. Прими мужа, который дан тебе судьбой, посоветовала я сама себе. И, как говорится, по одежке протягивай ножки. В противном случае рискуешь нарваться на крах и неописуемые беды.
Все это, конечно, хорошо.
Но почему я так разозлилась на Томаса? Потому что титул, дорогие наряды и корона графини действительно привязали меня к браку с Уиллом еще крепче. Бегство от него стало немыслимым. И когда мои первоначальные планы расстроились, а желания поменяли свою направленность, я сорвала свое раздражение на моем отважном рыцаре. Теперь я уже раскаивалась в своих эгоистичных нападках на него, а после этого поцелуя была вынуждена признать, что Томас до сих пор имеет власть надо мной и способен заставить меня потерять голову и забыть обо всем на свете. А также захотеть того, чего я хотеть не должна.
И все-таки, что же он задумал?
Вспоминая, как холодно он отозвался о своих планах, я подозревала, что могу счесть их абсолютно неприемлемыми.
– Джоанна. Джоанна!
Я зевнула и продолжила читать. Я была одна и наслаждалась своим уединением, погрузившись, что мне удавалось редко, в приятное чтение о романтических приключениях несравненного сэра Галахада в его поисках Священного Грааля. В этот момент из комнаты Уилла, находившейся по соседству, стали раздаваться звуки, которые ни с чем не спутаешь: грохот сброшенных на пол сапог, а также стук открываемых и захлопываемых крышек тяжелых сундуков. Увы, моему умиротворению осталось жить недолго.
Уилл посчитал необходимым вернуться в Бишем; это был довольно короткий визит, длившийся, если не ошибаюсь, не больше недели, после чего он снова приехал ко мне сюда, в Вестминстер. Я решила, что дам ему пять минут на то, чтобы дверь между нашими комнатами распахнулась.
Так и есть. Даже пяти минут не потребовалось. Он сменил свой дорожный наряд на кожаный костюм для охоты. Я подумала, что вид у него какой-то вороватый, когда он широким шагом прошел через всю комнату и, взяв меня за руку, поцеловал в щеку.
– Так вот ты где, Джоанна.
– Как идут дела в Бишеме? – поинтересовалась я.
– Тяжко. Моя мать считает, что мне следует оставаться там, чтобы вникнуть в дела поместий, хотя я и не буду полностью распоряжаться ими, пока мне не исполнится двадцать один год. Моя мать думает, что я должен уже привыкать. И бабушка ее поддерживает.
Я следила за ним, пока он нетвердой походкой бродил туда-сюда между табуретом и окном. Мысли его находились в смятении.
– А сам ты что думаешь по этому поводу, Уилл?
– Я не уверен. – Затем он криво усмехнулся. – Когда моя мать отдает мне распоряжение поговорить с управляющим, с советом моего отца или даже просто с поваром, которому нужно сказать, что моя бабушка может есть, а что не может, у меня такое чувство, будто на лодыжках висят кандалы.
– Я понимаю,
