течет не просто прохладная жидкость. Он ощущал, как по всему его телу разливается благодать.
Предводитель индейцев наблюдал за этой сценой с равнодушным видом. Когда все испанцы утолили жажду, он жестом велел им идти следом за ним в лес. Вальдивия в ответ поднял руку и показал на тех, кто сидел на песке. Предводитель индейцев издал несколько гортанных звуков. Некоторые из его спутников тут же подошли к сидевшим, обхватили руками их туловища и попытались помочь им подняться. Однако Вальдивия снова стал возражать, объясняя и словами, и жестами, что следует оставить этих людей здесь и дать им возможность отдохнуть. На его лице появилась озабоченность, а на лице предводителя индейцев – сначала вопрос, а затем насмешка. Он тихо произнес лишь одно слово: «Ко-отен», после чего отвернулся. Его спутники стали увлекать за собой изможденных испанцев – кого несли, кого просто тащили. Какие бы мысли ни пришли при этом в голову Вальдивии, он ничего не сказал и пошел следом за остальными.
Глядя на все это, Гонсало вдруг почувствовал сильное желание дать деру. Но куда ему бежать? Все его товарищи – кто как мог – уже последовали за индейцами. Несколько туземцев шли сзади, чтобы подгонять отстающих. Услышав позади себя гортанные звуки, Гонсало оглянулся и увидел, что двое туземцев принялись ломать шлюпку. От инстинктивного желания убежать сердце Гонсало забилось быстрее, однако он понимал, что скрыться ему не удастся – по крайней мере, в данный момент. Хотя еще не было нанесено ни одного удара, туземцы наверняка готовы были пустить оружие в ход.
Испанцы, переступая через низкий кустарник, двинулись вслед за индейцами вверх по склону, начинавшемуся за пляжем, после чего углубились в лес. Тропа, петлявшая среди лабиринта из деревьев и подлеска, была очень узкой и неудобной, однако туземцы в своих сандалиях шли по ней довольно быстро, подталкивая испанцев, которые начинали отставать. Никто ничего не говорил, но до Гонсало доносилось множество звуков: шуршание растений, хлеставших по ногам шагающих людей, тихие вздохи Риты Эрнандес, идущей прямо перед ним, тяжелое дыхание старого Дионисио, писк летавших вокруг насекомых, поедавших других или же, наоборот, становившихся чьей-то жертвой, пронзительные крики птиц из глубины джунглей… Однако самым громким ему казался шум крови в ушах.
Разум Гонсало туманился от жары и изнеможения. Когда он взглянул на потную кожу идущего впереди индейца, его мысли обратились в прошлое и перед его мысленным взором предстала совсем другая группа туземцев – тех, которые шли по грязным улочкам Дарьена. А еще мысленным взором он увидел молодого бородатого солдата в стальной кирасе и шлеме. Этот солдат шел рядом с индейцами, держа в руке меч и подгоняя им туземцев. Всмотревшись в лицо с угловатыми чертами и выразительными серыми глазами, Гонсало тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону, на джунгли, которые были уже не воображаемыми, а вполне реальными.
Лес вокруг них становился все более густым. Длинные отростки лиан свисали
