королю, чтоб только получить обратно отцово наследство и нашу Долину… – со вкусом повествовал Малыш Джок, дохлебывая эль из пузатой глиняной кружки. Баранья кость, очищенная от малейших остатков мяса, полетела на пол, в соломенную, днями не меняемую застилку. – Хоум ему сродни, знает, небось, в чем соль…
– А сэр Уолтер, напротив, говорит, что Босуэлл – настоящий мужик, красотка Мэри, на что прожженная, по нем неделю вздыхала, – возразил ему Хер Собачий.
– Ну, так, может, он – вроде нашего… Роб! Эй, Роб, проверишь попку его милости?
– Как вам будет угодно, братья, – равнодушно отвечал тот.
Мужчины в зале заржали. Роберт Эллиот одинаково ловко управлялся и с девками, и с парнями, но предпочитал последних. Его пристрастия были широко известны среди своих, но обсуждались обычно только за глаза и с опаской, потому, во-первых, что он был младший брат лэрда Парка, а во-вторых, сам – один из самых опасных бойцов Лиддесдейла. С Робом, коли попробовать его оскорбить, шутки коротки, несмотря на его юный возраст и милый вид.
А Джок, которого задело за живое то, что он был вынужден уступить и поле, и последнее слово графу, продолжал негодовать:
– И ведь каков говнюк, братья! Каков червяк, монаший выкормыш! Он мне стал анафемой грозить! Мне! Анафемой! Будто я ту их анафему первый раз в жизни услыхал бы… Редхью совсем из ума выжил, пообещав Хепбернам бабскую трепотню… да ты еще вот влез не вовремя со своим «не согласен»! Кто тебя спрашивал, Роберт, а?
– Посмотрел бы я со всем удовольствием, как бы вы сшиблись, – отвечал Роберт брату с еле уловимым презрением в голосе. – У него ж рука много длинней твоей, да и конь – боевой, против пони-то. Пластанул бы тебя «с крыши» – мое почтение, собирай кости на потаж, могучий лэрд Парк.
– А, – отмахнулся тот, – коли трусоват, так и не лезь в большие разговоры!
Роберт на это только улыбнулся.
– Сроду не припомню, чтобы Роб когда-нибудь трусил, – буркнул Уильям, – а ты, Джок, раз хотел надрать Босуэллу задницу, нечего было конягу разворачивать! А то уж увел нас, а теперь рот разеваешь да кулаками машешь, чисто дурачок деревенский – на воронье пугало!
– Заткнись! – удивился Малыш Джок. – Соплив еще этаким манером со мной разговаривать! Ничего, на той неделе подойдут Эллиоты из Брэдли, с Гованом-Обжорой в головах, прижмем Красавчика Босуэлла так, что удерет к своей кормилице под юбку, если не обосрется на месте со страху… Караульня хоть и сильна, а в округе, все одно, много удобных лощин имеется.
– А этот белокурый граф – и впрямь красавчик… – задумчиво согласился Робби Эллиот.
– Роб, когда мы с ним разберемся, я подарю тебе то, что от него останется, – рассеянно отозвался Малыш Джок, которому было сей момент не до душевных томлений младшего
