голос, как сталь.
В ответ бесцветное:
– Йофрин.
– Адальстейн, я надеюсь, у тебя были веские причины не ждать меня?
Названный Адальстейном одарил ее одним простым взглядом, и незнакомка сверкнула глазами, без слов прочтя все.
Только тогда Рей заметил, что они на полголовы выше всех присутствующих здесь, и одежда у них из одной только ткани, без меха.
– Война закончилась, сестренка, – теперь Адальстейн говорил мягко и даже сделал шаг ей навстречу, – открой свое сердце, – и он обернулся к застывшим на местах людям. – Прошу прощения, путники. Вынужден оставить вас.
Ответом ему была тишина…
– Значит, я выиграл бой! – задиристо, не дрогнувшим веселым голосом крикнул Рей, но, прислушавшись, в его тоне можно было услышать накатившую от собственной выходки оторопь.
И, ко всеобщему удивлению, всадник кивнул:
– Твое бесстрашие достойно награды…
– Но не здесь и не сейчас, – перебила брата Йофрин, и тот покорно согласился со своей горячей нравом сестрой.
– Что ты хочешь получить, человеческий путник?
Рей колебался лишь одно мгновение.
– Рассказ и урок фехтования, милорд.
Почему-то он назвал его милордом, хотя никаких лордов не было у вольных странников, и Адальстейн снова грустно улыбнулся своей тенью настоящей улыбки:
– Езжай с нами до постоялого двора, если пожелаешь – сестра займется делами, а мы довершим начатое.
Парень знал, что не откажет, как бы ни смотрели на него остальные. Он не избегал их взглядов, встречая их ответным прямым взглядом, и даже Йофрин сменила презрение на равнодушие. И он уехал с ними, высокими фигурами в плащах, на гигантских лошадях, с печальными лицами и мечами, излучающими тепло, словно живые. Всю дорогу, пока они ехали в молчании, он гадал – лорды ли это зимы или что за диковинный народ, и почему они кажутся такими молодыми и такими старыми одновременно; про обещанную историю же он и не думал, справедливо не предполагая в себе сил сочинить нечто подобное.
По пути брат с сестрой вполголоса переговаривались, и когда они говорили между собой, прорезался их странный, мелодично-певучий акцент. Рей внимал, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях, но словно что-то постоянно ускользало от него, не даваясь человеческому пониманию.
Спустя час или два они были уже в трактире, приличном, не из тех, в которые заглядывают всякие проходимцы. В камине ласково плясал огонь, и как и там, недалеко от дороги, люди собирались в пятна его света и тепла и улыбались, отогретые и сытые, и лились истории – правда и вымысел.
Вокруг вошедших тут же образовался словно ореол свободного пространства, который брат с сестрой едва ли замечали, а Рей с удивлением отмечал, с какой готовностью им уступали лучшие места. Правда, Йофрин даже не взглянула на общий зал: едва зайдя, только забрала что-то с каминной полки, фыркнула
