Они хотели сами. Что ж это за любовь такая, когда беременность не наступает?
***
– … посмотрите на свои ноги. Где вы стоите? Какая на Вас обувь?
– Деревянный пол, ноги босые… Юбка длинная, несколько слоев…
… Молодая женщина обернулась к печи. Дрова прогорели, осталось немного углей. Она размела их по сторонам, подготовила место для чугунов. Поставила в устье один с кашей, один с похлебкой на ячке. Хлеб у них еще на той неделе выпечен, лежит в рушник завернутый в кладовке.
Сняла с крюка у двери мужнин армяк, сунула ноги в валенки, в сенях взяла ведро. До колодца не далеко, и без платка можно добежать. Яркий снег слепил глаза. Она козырьком поднесла руку ко лбу, защищаясь от света. На горе у озера детвора радостно орала и кувыркалась. Вон, ее двое кубарем катятся вниз, по пути цепляя за ноги тех, что поближе. Девчонки, мальчишки – всех утащили за собой. Теперь из этой кучи малы кто на четвереньках, кто так выбираются. Погода сегодня хороша. Солнце, морозно. Придут с улицы с маковыми щеками, в ледышках на штанах и вороте, с мокрыми головами под овчинными шапками. Запросят молока и горбушку ржаную с солью. Она улыбнулась, покачала головой и быстро-быстро пошла в сторону колодца.
Мороз невелик, да стоять не велит. Вот уж воистину. Она потерла раскрасневшиеся подзамерзшие уши, отлила воду в поганое ведро и, посыпав запасенным с лета белым песком пол, принялась тереть его и смывать. Доски струганные, белые. Негоже их затаптывать. Она терла у порога, когда в дом ворвался соседский Лексуха.
– Тетка Поля, тетка Поля, беда!
Сердце упало.
– Гаврюшка утонул!
Не помня себя, она как была, босая выбежала за ним, схватив на лавке в сенях платок.
На озере возле полыньи столпились дети. Рядом несколько взрослых мужиков шарили уже баграми в воде.
Она растолкала всех, упала на колени у открытой воды:
– Гаврюшенька, сынок!!!
К ее боку прижался младший Степа.
– Мама, ты босая… – снял рукавички и прикрыл ими ее ступни.
Ни холода, ни тепла она не чувствовала.
Она обводила раз за разом взглядом тех, кто стоял перед ней. Нет, не может быть, что ее Гаврилка там, в воде. Он где-то здесь, среди ребятишек других. Спрятался. Ведь только что играли ж, сама видела. С горки они катились. Вон, и Николка соседский, и Маруська Агафьи стоит, и Степаша вот рядом…
Мужики меж тем подцепили что-то.
– Да тяни, тяни, осторожнее только!
– Ооот тааак…
– Эх, малец-малец…
Она взвыла, взвыла так, что подбежавшие было к ней соседки оторопело встали, крестясь. Только одна Агафья кинулась, схватила и прижала к себе.
Беспамятство и жар продолжались несколько дней. Гаврилку похоронили без нее. Муж, Савелий, думал уже, что и жену следом за сыном на кладбище свезет.
– Выпей-ка, милая, – бабка Наталья подсунула под нос чашку с резким запахом – отвар. – Попей, попей, полегчает.
Послушно сделала пару
