уже сдали нервы у Василия Васильевича – он принялся охаживать тростью спину предателя:
– Готтентот! Негодяй! Ах ты, тётка! Варнак! Кому говорят, доставь в «Эдельвейс палас»!
Мужик дёрнул поводья, хотел было соскочить с облучка, но Вольский усадил его на место тычком кастета в печень. Кучер кинулся в другую сторону и повис на трости Розанова.
Из подворотни возникла Анна Рудольфовна собственной персоной. Это была не та нервная петербургская Минцлова, которую соратники повидали в логове сектантов. Новая Минцлова излучала уверенность.
Убедившись, что сбежать не получится, извощик сделал то, что от него и требовалось – стегнул лошадей поводьями. Однако экипаж не тронулся с места. Минцлова сжимала заднюю ось обеими ладонями и пыталась то ли приподнять, то ли опрокинуть экипаж. Отвращаясь смотреть на неё, Боря поднял «верх» и тут же боязливо заглянул в целлулоидный иллюминатор, врезанный в заднюю стенку. Теософка, взревев, смахнула складчатую крышу на мостовую и снова вцепилась в ось.
Розанов неистовствовал:
– Поясница стреляет? Вот тебе припарочка!
На пару с Вольским они гвоздили спину извощика, тот хлестал лошадей, всё зря – не сдвинулись и на полкорпуса.
– Голем, глиняная чушка! – истерически вскрикнул Розанов, впечатлённый колоссальным видом Минцловой.
– Я знавал её папу – адвоката, Рудольфа Рудольфовича! – криком ответил Боря. – Она – из мяса.
– Коля, умоляю вас, используйте огнестрельное оружие!
Долго просить Вольского не было нужды: бывший подпольщик сел вполоборота и с локтя выстрелил в чудовище, крошащее кузов. Пуля срикошетила будто от чугунной статуи.
– Только чрез океан возможно изгнать меня из мира живых! – проскрежетала теософка.
Она ударила глыбой головы в заднюю фанерную стенку экипажа – только щепки полетели. Из-за неловкого движения ось едва не вырвалась из рук Минцловой.
– Скользят, – прохрипела, словно жалуясь, бывшему ученику.
– Анна Рудольфовна, а вы – тальком!.. – ядовито промолвил Боря и высыпал ей в лицо содержимое попавшейся под руку банки.
Теософка сморщилась и чихнула, выпростав не менее чашки слизи на Бугаева. Раскрыла рот для второго раза и выпустила экипаж, чтобы зажать рот.
Кони рванули, и Боря повалился на сиденье. Тщетно пытался он крошечным платочком из нагрудного кармана счистить вещество, залепившее лицо и галстук.
Розанов с Вольским, пребывая в аффекте, потчевали извощика, а тот вопил что есть мочи:
– Звиняйте, баре! Искусили, ироды, червонцем! Попутал грех!
Не прошло и пяти минут, как коляска встала у гостиницы.
Спутники поспешили к стойке регистрации.
– Коллежский советник Василий Васильевич Розанов, пишущий сочинения. С друзьями.
– Вольский, бездельник, – буркнул меньшевик.
Бугаев пискнул:
– А я вам визитную карточку оставлю.
Портье,
