Таня моя дочь? Конечно, это же такая мелочь! Обычная житейская мелочь.
– Но, дорогой, чего ты хочешь, зачем тебе вообще об этом думать? Кстати, папа и дядя Андрей хотели вызвать тебя в Швейцарию, чтобы выслушать твое мнение о сугубо медицинских деталях проекта, но я была категорически против – знала, что тебе неприятно будет видеть Таню, ты можешь расстроиться.
– Спасибо, Лиля, ценю твою доброту и твое благородство.
Отвернувшись к окну, Антон неподвижно смотрел на весело бьющий в саду фонтанчик. Голос Лили напоминал вкрадчивое кошачье мурлыканье:
– Разве я не добра и не благородна? Я постаралась помочь тебе, когда у тебя были проблемы с деньгами. Ведь это благодаря мне ты сейчас ведешь достойную жизнь, ни в чем не нуждаешься. Посмотри, как в России живут бюджетники, – свиньи в Европе и то живут лучше. А теперь, когда ты купил себе «форд», и у тебя поднялась самооценка, ты начал меня упрекать. Ты слушаешь меня, Антон?
Задумавшись, он вздрогнул, ощутив прикосновение к своему плечу, резко повернулся и сбросил ее руку. Они стояли почти вплотную друг к другу, глаза Лили туманились желанием. Антон поспешно отстранился.
– Не надо Лиля!
– Ты злишься из-за Тани? Смешно! Ты – мужчина, можешь завести себе кучу детей – с женами или с любовницами. Это для женщин дети – плоды девятимесячных страданий. Поэтому они с ними и носятся, но ты…
– Я не хочу с тобой об этом говорить, пусть та боль, которую ты причиняешь другим, отзовется в тебе самой
Он не ожидал, что слова его так подействуют. Лиля качнулась, как от удара, лицо ее исказила судорога.
– А мне не больно, нет? – закричала она, прижав к груди руку. – Ты кого-нибудь любил так, как я люблю Илью? Ты знаешь, как я мучаюсь и страдаю? Вы все говорите: оставь его, нужно его забыть! Это смешно, это ерунда, я не могу, не могу, мне больно, и боль эта все сильней! У меня разрывается сердце – всегда, понимаешь? Когда я веду совещание, когда даю интервью журналистам, когда испытываю оргазм с другими мужчинами. Можно разве столько страдать? Мне тогда было семнадцать – на первом курсе, когда он на лекции подсел рядом и попросил лишнюю ручку. С тех пор я не знаю покоя. Смешно, да? Я ходила к гипнотизеру, я крестилась и молилась – все бесполезно!
Ее начало трясти, Антон испугался.
– Сядь и выпей воды. Успокойся, пожалуйста!
– Я не могу, понимаешь? – зубы ее стучали о стакан. – Бывает любовь от бога, а бывает – от дьявола. Так мне один католический священник сказал, – внезапно она успокоилась, губы ее тронула слабая улыбка, – я приняла католичество.
Антон не удержался и фыркнул.
– Тогда тебе прямая дорога в монастырь – одним махом решишь все проблемы. С твоей хваткой быть тебе аббатисой.
– Не зубоскаль, – тон ее стал строг, – вера – это святое. Ладно, я пошла, ты испортил мне все настроение. Счета клиники, надеюсь, в порядке?
– Это уж вы узнавайте в бухгалтерии, хозяйка, возможно, я между делом пару миллионов
