Не ты один от любви страдал, хоть и думаешь, что боль твоя самая больная. Да не так это, молод ты да глуп. Обман это все, а ты веришь в него.
Слова домового обидели Радосвета, еще больше он разозлился:
– Оставь меня, глупый старик! Прочь! – закричал он.
Домовой зашипел, словно хозяин его ударил, глаза его потемнели, и весь он стал больше и страшнее. Радосвету почудилось, будто неяркий утренний свет померк, он боялся взглянуть на домового, ощущая исходящую от него Силу и обиду. Радосвет тут же пожалел, что не сдержался и обидел доброго духа, а тот, словно почувствовав это, вдруг исчез, будто его и не было.
Радосвет бросился искать домового, но его нигде не было: ни в доме, ни в сеннике, ни на конюшне, ни у очага. Парень вновь вышел на крыльцо и сел на ступеньку. Усталость вдруг тяжкой ношей опустилась на его плечи. Радосвет склонил голову на руки и вскоре задремал. Он не знал, долго ли проспал здесь, но вдруг сквозь сон ощутил, что рядом с ним кто-то сидит. Радосвет тряхнул головой и резко повернулся, надеясь, что это домовой вернулся к нему, но увидел на крыльце Нынью. Она сидела и смотрела вдаль, туда, где в утреннем золотистом свете виднелось капище и искрилась река.
Радосвет хотел заговорить с Ныньей, но та опередила его:
– Эх, ты, Радосвет. Али Зло в тебя вселилось, али глуп ты? – сказала старуха, гладя на парня с укором. – Да разве ж можно домового так обидеть? А если уйдет, кто дом защитит от мавок29 да злыдней30?
– Прости меня, бабушка Нынья, я сам не знаю, что на меня нашло, – слабым голосом сказал Радосвет.
Нынья посмотрела на него, долго и внимательно. Радосвету показалось, что в глазах ее клубится какой-то зеленоватый дым.
– Ладно, ладно, вернется он. А ты, пойдем-ка со мной… – уже по-доброму сказала она.
Нынья проворно вскочила на ноги и быстрыми, семенящими шагами пошла к своему дому, стоящему по соседству. Радосвет поплелся за ней. Он был похож на огромную гору рядом с маленькой, закутанной в цветастые шали знахаркой. Они зашли в избушку, закопченную, увешанную сухими пучками трав. В дальнем углу дымил большой котел, у окна была лежанка, а посреди комнаты стоял стол, уставленный баночками и чашками. На лежанке, небрежно укрытой пестрым лоскутным одеялом, стояла корзинка, в которой тихо спали черная кошка с шестью маленькими, еще слепыми котятами. Стоило Радосвету ступить на порог, как ему в ноздри ударил терпкий запах травяных отваров, а кошка вдруг встрепенулась, посмотрела на него желтыми глазами и зашипела. Нынья махнула на нее рукой, и та утихла, но продолжала враждебно смотреть на гостя.
Знахарка знаком указала Радосвету на низкий стул. Тот сел и стал наблюдать, как Нынья разжигает огонь и наливает воду в котел из большой кадки. Знахарка тихо нашептывала и бросала в закипающую воду то одну, то другую сухую траву. Последним в котел полетел пучок черогона
Мавка – дух утопленницы, часто похищает и топит детей.
Злыдень – опасный дух человека, умершего насильственной смертью, чаще старика.
