ты будешь украшать собой все научные учреждения нашей родины.
Портрет отца, тоже по фотографии, написал модный московский мастер Глазунов. Холст привезли на остров Возрождения весной:
– Он хотя бы не повесил полотно в вестибюле института, – с отвращением подумала Маргарита, – но все равно он развел культ личности похуже сталинского.
Молодые врачи и медсестры восхищенно смотрели на профессора Кардозо. Отцу шел седьмой десяток, однако он выглядел сорокалетним. На холсте Глазунова профессор, в белом халате, рассматривал рентгеновские снимки:
– У нас есть лайтбокс, – холодно подумала доктор Кардозо, – с лупой никто не консультирует, но так картина выглядит лучше, – она знала секрет молодости отца. Профессор громогласно заявлял, что всем обязан продуманной диете и физическим упражениям:
– Он накатал брошюрку о йоге и сыроедении, – к горлу Маргариты подобралась тошнота, – деньги ему не нужны, но он тщеславен и хочет не только академических публикаций, – последние профессор Кардозо печатал только в строго засекреченных внутренних сборниках:
– Но свою рубрику он ведет под псевдонимом, – Маргарита избегала брать в руки «Науку и жизнь», где каждый месяц выходила колонка отца, – профессор Лебедев.
Лебедев, как следовало из его биографии, объездил весь мир, находясь в авангарде борьбы со смертельными болезнями:
– Это правда, – заметил профессор Кардозо, – я работал в Китае и Африке. Читателям, – он помахал журналом, – наплевать, как зовут врача. Главное, чтобы он давал верные советы.
Конверты для Лебедева привозили на остров мешками. Профессор Кардозо диктовал ответы секретарям, которых у него было трое, но подписывал письма сам:
– Кроме йоги он переливает себе кровь, – доктор Кардозо отложила очередную бюрократическую папку, – так делали нацисты на войне. Они брали кровь у заключенных концлагерей. Здесь тоже концлагерь, о котором не говорят открыто…
Ей было брезгливо касаться папок, хотя Маргарита понимала, что Советский Союз делает благое дело. На время беременности отец нагрузил ее административной работой:
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – заявил профессор Кардозо, – я не рискну вашим, – он коснулся живота Маргариты, девушка дернулась, – здоровьем.
Она занималась привычной ей проверкой статей советских ученых и учетом произодства противооспенной вакцины, которой СССР снабжал развивающиеся страны Африки:
– ВОЗ обещал до конца семидесятых годов искоренить оспу, – горько вспомнила Маргарита, – я могла бы работать с Евой в Африке, – она была уверена, что кузина именно там, – а не сидеть в проклятом аду, – тарелка внутреннего институтского радио хрюкнула:
– В рабочий полдень, – сказал бодрый девичий голос, – пятиминутка производственной гимнастики.
Скинув надоевшие туфли, Маргарита нагибалась и делала
