в свою свиту. А Гайка охватила печаль, от которой не спасали даже нежные ласки Эрикназ. Мучила тоска по родителям, невыносимо было сознавать, что отец, самый близкий человек, с презрением от него отвернулся.
«Даже война, извечное для мужчины средство забыться, для меня недоступна. Бежать? Но от самого себя не убежишь»
И теперь он вздрогнул от неожиданности, когда Салех сухо сказал:
– Тем не менее, желание молодого принца должно быть исполнено, вам придется последовать за ним.
Глаза Гайка сверкнули, он вскинул голову:
– Вы говорите серьезно, месье Салех?
– Как никогда, – Салех вытащил из кармана тонкую книгу стихов и положил перед Гайком, – вам знакома эта книга?
Удивленно приподняв бровь, Гайк повертел в руках книгу и вопросительно посмотрел на Салеха.
– Значит, вам удалось обнаружить эту женщину?
– Обнаружить? – Салех окинул его насмешливым взглядом.
– Я имею в виду, что мы должны честно выполнить обязательство перед автором и выплатить ей гонорар – торговцы книгами скупили у нас весь тираж в течение дня. Вы настаивали, чтобы я ее разыскал, но мне никак…
– Да-да, настаивал, – прервал его Салех-Ширази, – пожалуйста, напомните мне, как рукопись книги оказалась у нас в издательстве.
Гайк казался совершенно сбитым с толку.
– Месье Салех, неужели вы забыли? Я нашел рукопись на столе среди бумаг с пометкой «Агабаджи разрешает издателю мирзе Салеху опубликовать ее стихи, если он найдет их достойными этого». Никто не мог понять, как она туда попала.
С минуту Салех-Ширази пристально смотрел на него, потом вздохнул и отвернулся.
– Надеюсь, вы говорите правду, Гайк, и действительно ничего не знаете.
– Месье Салех! – возмущенно вскричал Гайк.
– Спокойствие, мой друг, – Салех устало махнул рукой и откинулся на спинку стула, – эти стихи на тюркском наречии воистину прекрасны. Особенно они полюбились тебризским ханшам, которые грезят о любви, но незнакомы с жемчужинами пера великих персидских поэтов. Абульфат-хан, сын Ибрагим-хана Шушинского, случайно увидел книгу, которую читала его жена Ниса-ханум, и узнал несколько стихотворений своей сестры. Агабаджи – это Агабеим-ага.
– Агабеим-ага! – Гайк был поражен. – Сейчас стал что-то припоминать, – он нетерпеливо потер лоб, словно пытался быстрей вызвать воспоминания, – вам ведь известно, месье, как тепло Агабеим-ага относится к моей жене, иногда они даже обмениваются посланиями. Однажды Эрикназ сказала мне, что ханум желает издать книгу своих стихов, но я ответил, что следует сначала взглянуть на рукопись – она может потребовать редактирования. Разве я неправ? Нам ведь постоянно приходится встречаться….
Он смущенно запнулся, и Салех рассмеялся.
– Вы правы, как никогда, Гайк, чего
