кипела, как Истровская, в ней виделась обаятельная сдержанность.
Павел рассматривал женщину, не замечая, как крепко прижимал к себе. И она не противилась. А у Павла в голове поплыл туман. В какое-то мгновение пронеслось желание спросить, ляжет ли Вероника с ним в постель, и захотелось услышать положительный ответ. Но Павел не спрашивал, а Вероника молчала. Это устраивало Хавина. Это походило на безмолвный разговор между ними, мысленное общение друг с другом.
Наконец он прекратил молчание:
– Я благодарен вам, – сказал, ничего не объясняя, но чувствуя, что Вероника поняла, что он имел в виду.
Аспенская действительно поняла, что благодарил Хавин за то, что его вырвали из рук Истровской. Вероника с удовлетворением отметила, что в первой попытке Алла потерпела неудачу. Но Вероника знала, что неудача не остановит Истровскую, только больше разозлит, и Алла снова пойдет в наступление.
Однако перед Вероникой была цель не допустить этого. Она должна стать препятствием для Истровской. Хавин произвел на Веронику приятное впечатление сразу, как только она увидела его. Хорошо было бы, если бы сейчас Константин не поставил перед нею никакой цели и она не чувствовала бы эту обузу на своих плечах. Возможно, тогда она с удовольствием смогла бы увлечься Павлом. А теперь как будто раздваивалась. Но, к сожалению, происходило то, что происходило.
Вероника подняла глаза на Хавина:
– Вас здесь разрывают на части.
– Ну, так уж на части, – отозвался Павел.
– Здесь не столица и нравы у нас простые, – сказала она, словно оправдывала поведение Аллы, и Хавин именно так понял. Но на самом деле она уже закладывала фундамент для оправдания собственного предстоящего поведения.
– Иногда слишком простые, – на лице у Павла появилась досада, он подразумевал Истровскую.
– А зачем все усложнять? – пожала плечами Вероника. – В жизни без того много сложностей, – в глазах мелькнула грусть. – Женщинам всю жизнь приходится приспосабливаться к мужчинам. Женщины дома не живут своей жизнью, они просто обслуживают мужчин. Ну, хорошо, если мужчина способен содержать дом и семью, а если женщине приходится трудиться не меньше ради пополнения семейного бюджета? Зачем нужен такой мужик? Чтобы кормить и обстирывать его и считать вместе с ним копейки? Нет, лучше жить одной, самостоятельно. Однако стоит женщине проявить самостоятельность, как на нее начинают всех собак навешивать. Трудно быть женщиной. Не всякий способен это понять.
Павел не мог взять в толк, что хотела этим сказать Вероника. То ли пыталась оправдать Истровскую, непонятно – зачем, то ли выступала адвокатом всех женщин.
И только Вероника знала, что уже чувствовала этих собак на себе, ибо хотела самостоятельности, и захотела, чтобы между нею и Павлом пробежала искра. Задание мужа словно стиралось из памяти, уходило на второй план. Так же, как у Хавина пропадало из памяти лицо Юлии.
Он
