меня вопрос. – Что за необходимость такая?
– Значит, вас ничто в его рассказе не удивляет?
– Не то что бы, – пожал я плечами. – Просто я привык к обилию сумасшедших в нашем обществе и не имею ничего против безопасных. Здесь, как видно, тоже затесалось явное безумство, но, как мне кажется, вполне невинное.
– Хотите сказать, мало ли на свете свихнувшихся миллионеров? – подмигнул мне Холмс.
– Вот именно. Американцы, что с них возьмешь! А завещание, сами знаете, такая штука – хочешь, не хочешь, а приходится исполнять.
– И все же не все так безобидно, мой друг, – разом посерьезнев, заключил Холмс. – Уж если даже до нашего бегемота дошло, что что-то здесь не так, мы тем более обязаны насторожиться. Какие версии вам еще приходят в голову, Ватсон, помимо безумного завещателя Хопкинса?
– Ну, – замялся я, потому что не был готов переключиться на "помимо". Мне не хотелось расставаться с мыслью, что все заокеанские богачи законченные психи, так как она была удобна во многих отношениях – кроме того, что являлась, по моему убеждению, и причиной, и следствием их успеха, она оправдывала, увязывала и согласовывала все непонятное, несуразное и противоречивое в событиях, в которые мы решили вмешаться. – Хорошо, Холмс. Раз вы так просите…
– Ну-ну?
– Возможно, это какая-нибудь странная секта.
– Интересно, – улыбнулся Холмс. – И чему же они поклоняются? Апельсиновым коркам? Кирпичной пыли? Что из рыжего у них возведено в культ?
– Вот вы смеетесь, Холмс, – укоризненно заметил я, – а мне вдруг пришла в голову мысль пострашнее.
– Очень надеюсь, – тон Холмса был как никогда серьезен, но я-то знал, как часто за ним прячется ирония. – Обожаю, знаете ли, пощекотать нервы.
– Я подумал, Холмс, – пронзившая меня догадка своей близостью к ужасающей истине заставила задрожать от волнения, – это могут быть якобитые недобиты.
– Недобитые якобиты?
– Тьфу ты! – смутился я глупейшей оговорке. – Да!
– Зачем же им "Британская энциклопедия"?
– Допустим, они хотят исказить историю нашего славного отечества.
– Вот как? – глаза Холмса заблестели уже неподдельным интересом. – Какая необычная мысль! И каким же образом?
– Издадут фальшивые копии, где не будет ни слова о реформации, суровом Генрихе и англиканстве.
– Даже так? – немного оторопел Холмс.
– Именно так! Открываешь в нужном месте, а там сразу про брак Марии и Филиппа! И все у них чудненько по католически! Потом подадут запрос в парламент, мол, если ничего такого не было, то что это у нас за ересь сейчас творится?! Куда смотрит архиепископ Кентерберийский, и что он сам себе позволяет?!
– Sola scriptura? – подхватил Холмс, как мне показалось, одобрительно, хотя я не сразу понял, что он сказал.
– Вот, вот! И почему главенство королевы, а не папы? А кто усомнится, тому под нос "Британскую энциклопедию", а там – глядь – и вправду
