Ирада.
Бордак помылся в бане, переоделся в чистые штаны и рубаху, прошел в летнюю кухню, где Алена выставила разные кушанья. Отужинав и поблагодарив ее, он сказал:
– Пройдемся по саду, поговорим.
– Как пожелаешь, Михайло.
Они вошли в сад и стали медленно прогуливаться меж деревьев.
– Тебе, Алена, след сегодня собраться вместе с Петрушей в дорогу, – начал Бордак.
– Пошто? – напряглась женщина.
– Поедем в Сююр-Таш, это около ста тридцати верст отсюда, недалеко от Бахчисарая.
– Туда-то зачем?
– Там русское посольское подворье. Оттуда ты с Петей отправишься на Москву с посланцем окольничего Афанасия Федоровича Нагого, нашего посла в ханстве.
– О, господи! – выдохнула Алена. – Пошто так нежданно?!
– Я же обещал вернуть тебя на родину? Вот и держу слово. С конем-то управишься?
– О том заботы нет, но что я на Москве с ребенком делать буду? Пропадем ведь.
– Не пропадете. Осип Тугай, посланник Нагого и мой товарищ, доставит вас на мое подворье, что на Варварке. Оно недалеко от церкви Святой Великомученицы Варвары. Подворье небольшое, я не вельможа и не торговец, но дом крепкий, хозяйство какое-никакое. Покуда там заправляет работник Герасим с женой, приедешь, сама хозяйкой станешь.
– Как же так, хозяйкой? – воскликнула Алена. – Хозяйка в доме – жена. И та под мужем.
– Нет у меня жены, и детей нет.
– Но пошто ты один? – удивленно спросила она.
– Померли моя жена Глафира и сын Володимир. Огненная хворь в могилу свела. Я тоже был на краю могилы, но Господь, видно, не пожелал забирать меня к себе, оклемался. Моих к тому времени уже похоронили, и я на похоронах даже не был. Вот так, Алена. Не хотел говорить, но что уж теперь? Все мы в руках Бога нашего, коли оставил он нам с тобой жизнь, то и треба жить далее. А уж как жить – решать тебе. Ни к чему не неволю, прошу только, будь в доме хозяйкой. Я тебе денег дам, с хозяйством Герасим и жена его, коли треба, подсобят.
– Ты ошарашил меня, Михайло, – потупившись, прошептала Алена и тут же покрылась густым румянцем.
– Я и себя ошарашил… Давай, собирайся. На рассвете тронемся с божьей помощью. Поболе еды возьми, но об этом я Ризвана попрошу, он даст, сколь треба.
– Михайло, а бумагу какую, что я не самозванка, а твоя… твоя прислуга, дашь?
– Ты получишь посольскую грамоту, где будет указано, что выкуплена из рабства татарского, а значит, свободный человек. Ну, а насчет прислуги… Какая же ты прислуга, ты – свободный человек. Да никто и интересоваться не будет. Меня на Варварке знают, ну а коли возникнут какие трудности или пристанет кто, то пригрози обратиться к думному боярину Григорию Лукьяновичу Скуратову-Бельскому.
– Ой, это к Малюте Скуратову?
– К нему, – улыбнулся Бордак. – Как только назовешь его
