почти каждый раз, когда сидел на своем чердаке и глядел на силуэт двадцатипятиэтажного «небоскрёба», вспоминал о разговоре со старым домовым. Он старался гнать эти мысли прочь, убеждая себя, что это не его дело, но совсем забыть слова Харляка у него не получалось. В нём поднималась не то жалость, не то сочувствие к Перелою Тиркушу, а так же буравило душу ощущение очередной несправедливости во всей этой истории. «Если там и вправду повадились гадить русалки с болотницами, то почему Корнут Моздыль ни слова не говорит об этом на собраниях? Почему Перелою не окажут помощь? Ведь эти твари ох как хитры и жестоки бывают. Да и с показателями у Тиркуша, кстати, полный швах, но начальник его почему-то совсем не трогает. Странно всё это…»
С самых давних времён не́жити было строго настрого запрещено наносить какой-либо вред друг другу, лезть не в свои дела и на чужую территорию. Но, увы, в силу разного отношения к людям их интересы часто конфликтовали, и это периодически доходило до весьма жестоких и болезненных столкновений. В первую очередь, доставалось домовым, и иногда лешим.
Справедливости ради надо сказать, что в основе таких стычек были всё-таки неверные поступки самих людей. Они (особенно в последние времена) довольно часто переходили все писаные и неписаные правила поведения, нарушая устоявшийся веками порядок. Человеческая наука утверждала, что «…все эти домовые, водяные, полевики, лешие, да русалки – выдумки и полная ерунда, на которую не следует обращать внимания». Люди осушали болота, распахивали целинные земли, вырубали и жгли леса, а в последние годы стали строить гигантские плотины для своих электростанций, которые затапливали огромные территории, и даже пытались повернуть вспять реки. Конечно, всё это вызывало огромное раздражение среди не́жити, которая очень часто, чтобы выместить накопившееся на людей зло, лезла именно к ним в дома. Домовые при этом вполне сочувствовали и водяным, и полевикам, и русалкам, но поделать ничего не могли – их делом была забота о жилище человека, где бы оно ни стояло. Они пытались урезонивать незваных гостей, просили их разбираться с людьми в своих владениях – на реке, на озере, в лесу, а к ним в дома не лезть… Но всё было бестолку.
Поскольку конфликтных ситуаций на этой почве за последние полтораста лет стало в разы больше, то в курс подготовки домовых ввели отдельный предмет о противодействии прочей не́жити (между собой его так и звали – «противодействие»). Когда остальные Департаменты – водяных, банников, кикимор и прочие прознали про это, разразился жуткий скандал. Однако аргументы со стороны домовых были просты и понятны – это не мы, а вы нарушаете наши правила, это не мы к вам, а вы к нам в дома лезете, поэтому домовой имеет полное право отстаивать свои интересы и свою территорию любыми доступными средствами. Наверху сочли такие доводы вполне разумными, а прочей не́жити было лишний раз указано на недопустимость превышения своих полномочий и вмешательства в чужие дела. При этом, понимая, что ждать полного повиновения не стоит, домовым разрешили оставить «противодействие» в программе подготовки. Как
