прибавил скорость, собираясь застать криминальную сагу на «НТВ». К станции подъехали без единого скрипа, чтобы лишний раз не светиться. Одна нужда – упасть на тахту и забыться. Максим проглотил пенталгин, спросив у сменщиков, нет ли сегодня магнитной бури? Дежуранты вяло отвечали, что его подозрения – сплошная хиромантия. Но когда Димка тоже попросил таблетку, Максим окончательно убедился, что магнитное влияние существует. Заварив пакетик чая с бергамотом, Максим распластался на кушетке, думая о встреченных чудаках и затейливом докторе.
Ростом он вымахал под метр девяносто. Сутулый и грузный, с выпяченным животом, вторым подбородком и расхлябанной походкой с еле заметной перемежающейся хромотой. Когда-то, до свадьбы, он усердно занимался в качалке и хвастался резными кубиками на прессе. Сейчас хвастаться уже нечем, кроме потрепанных бицепсов и массивной грудной клетки. Вид он имел серьезный и в тоже время вполне обыденный: пристальный и тяжелый взгляд с колючей щетиной, одутловатыми ямками под глазами, пухлыми щеками и чуть согнутым носом. Характером отличался противоречивым: то вспыльчивым, то подчеркнуто мягким, но легко раздражался по пустякам. Армейская служба и перенесенные вредности оставили неизгладимый отпечаток в психике. Но если внимательно присмотреться, если сбросить воинские опилки и проникнуть внутрь сквозь толстую кожу, то перед наблюдателем предстанет весьма тонкая и ранимая натура. Максим умел быстро адаптироваться в среде, где надо выглядел брутальным и хамоватым, а где-то воспитанным и интеллигентным, а в редкие моменты сентиментальным и трогательным. Он никогда специально не претворялся и мог быть разным, словно хамелеон, исключительно по наитию.
И сейчас в полусне он погружался в вечную молодость, воскрешая прочитанные учебники и вызубренные конспекты, научные кружки и пройденные олимпиады. Ворочаясь в неудобных позах, Максим пытался понять, на что намекал тот доктор в постановке диагноза, когда вещал о демонах, жутком страхе и дебюте заболевания. Боль по-прежнему не отпускала. Пенталгин не действовал. Половина упаковки за смену – перебор.
Расставшись с идеей разобраться в непознанном, Максим отвернулся к стенке, очутившись на знойных берегах Сан-Ремо в объятиях карнавальных волн, черноглазых танцовщиц, слабоалкогольных коктейлей и белоснежных альбатросов.
Глава вторая
Проснулся Максим от тошнотворного запаха, раздражавшего забитый нос. С шестилетнего возраста он страдал хроническим насморком, но это не помешало уловить аромат мусорной корзины, поставленной около его койки. Не успел он выразить ноту негодования, как появилась санитарка Тамара Павловна и забрала ведро, видя в нем мешок с подарками, а не скопище зловонных помоев.
К восьми часам в голове полегчало. Послышались заторможенные возгласы и братания. У вешалки появился угрюмый мужлан с рюкзаком за спиной – Пашка Фомин, недавно устроившийся сотрудник, холостяк и спорщик, любитель поиграть в покер или русский бильярд на мелочь,
