с овчинку. Они после занятий, вместо отдыха, разгружали уголь для отопления военного городка. Разгружали муку, консервы, картофель, прочие съестные припасы для полковой столовой. Когда не было этой работы, что-то мыли, чистили, скоблили. Все это при том, что не вылезали из нарядов вне очереди. Накануне Дня Красной Армии Лифанов приказал пензякам провести большую уборку в Доме красноармейца. Поначалу даже обрадовались: все-таки в тепле работать придется, а не морозить зад на лютом февральском холоде. Однако попав в огромное помещение, поняли сколь злую шутку сыграл с парнями старшина. Вкалывали с мокрыми спинами до обеда. Перед обедом явился Лифанов. Когда командир отделения попросил разрешения пойти на обед, ответил:
– Помещение не убрано! Какой вам обед?! Обедать будете в ужин!
Вкалывали до ужина. Все было начищено до блеска. Убрано до пылинки. Явившийся принять работу старшина вдруг достал спичку и принялся копаться ею под плинтусом. Вытащив спичку черную от грязи, спросил:
– Товарищ командир отделения! Почему под плинтусом грязь? Плинтусы отодрать, промыть-прочистить под ними, прибить назад!
– Товарищ старшина! Отделение не обедало…
– Не уложитесь к ужину – ужинать будете в завтрак! Выполнять!
Так, и остались пензяки без обеда и ужина, поскольку, когда закончили, столовая уже закрылась. Повара дали парням немного хлеба, сказали, что их обед с ужином съели служивые из других отделений.
– Товарищ старшина! За что вы нас – пензенцев не любите? – не выдержал Вася Зайцев.
– Три наряда вне очереди за разговорчики! – тут же наказал строптивца Лифанов. – А за что мне вас любить? Мой отец был направлен с продотрядом в Пензенскую губернию. Шла Гражданская война. Хлеб был нужен Красной Армии, рабочим, ковавшим в тылу победу над белогвардейщиной. Ну а крестьяне проявили несознательность. Продотряд перебили. Моему отцу – командиру вспороли живот, засыпали зерном. Потом рассказывали, что батя умолял его пристрелить или заколоть вилами. Заставили умереть в мучениях. Кончилась Гражданская война. Началось восстание Антонова в Тамбовской губернии. Его бандиты к вам – в Пензенскую губернию, как к себе домой шастали. Да и кое-кто из пензяков к Антонову подался. Брата отца послали это безобразие прекратить. Его бойцов мужики сонными перерезали. Дядьке воткнули в живот лом. Пригвоздили к земле. Переломали кости кольями и молотками. Потом порубили руки-ноги на мелкие кусочки. Что еще трепыхалось полили керосином и подожгли. Может, кто-то из ваших отцов-дедов моих родичей лютой смерти предал!
– Вот, сука! – мрачно глянул вслед удалявшемуся старшине командир отделения – дальневосточник Миша Грищенко. – Попадись он мне во Владивостоке, на моем мысе Эгершельд!
– Ты-то как здесь оказался? – спросил Колька, к которому Грищенко благоволил за исполнительность.
– Хотел на флоте срочную службу проходить. У нас, во Владике все
