блюд император предложил тост за здоровье короля Пруссии, а к концу обеда «предложил выпить за всеобщий и счастливый мир». Собравшиеся, повествовал посланник, «с удовольствием этот тост поддержали»136.
На этой восторженной ноте завершилось повествование Кейта в мемуарах о правлении императора Петра III. Далее он подробно описывал события дворцового переворота 1762 г., которые нашли свое отражение также в его депешах государственному секретарю. «В пятницу на прошлой неделе в девятом часу утра (в то время как я собирался в Петергоф на встречу к императору) ко мне в комнату вбежал один из моих слуг и в сильном испуге рассказал мне, что на другом конце города обнаружилось восстание. Гвардейские полки взбунтовались и замышляли ни более, ни менее, как свержение императора с престола, – сообщал посланник в Лондон. – Я узнал, что императрица находилась в городе … гвардия и остальные полки гарнизона провозгласили ее своей государыней и императрицей, … она в Казанском соборе, где служили молебен по случаю происшедшего события … Члены всех высших коллегий и все знатные сановники присягали в верности новой императрице, что уже прежде того было сделано гвардией и всеми полками»137.
Кейт обращал внимание, с одной стороны, на тот факт, что эти события были похожи на «внезапную революцию», которая вспыхнула и совершилась «не более как в два часа времени, причем не было пролито ни капли крови», а с другой, подчеркивал, что все происшедшее «замышлялось давно»138. Слышать подобные слова из уст британского посланника неудивительно, поскольку, как мы помним, замысел и конкретный план переворота разрабатывался великой княгиней Екатериной Алексеевной с его предшественником – послом Великобритании Чарльзом Уильямсом еще летом 1756 г.139 Между тем, Екатерина в письме от 2 августа 1762 г. сообщала Станиславу Понятовскому о том, что ее «восшествие на престол» замышлялось шесть месяцев, добавляя при этом, будто бы инициатива предприятия исходила не от нее самой, а от ее ближайшего окружения, а она просто «стала вслушиваться в предложения», которые ей делались со времени смерти императрицы Елизаветы Петровны140.
В письме Понятовскому Екатерина подробно останавливалась не только на событиях, связанных, по ее собственной характеристике, с «переворотом», но и на причинах, которые его вызвали. Петр III «потерял ту незначительную долю рассудка, какую имел, – писала Екатерина. – Он во всем шел напролом, … хотел сломить гвардию, для этого он вел ее в поход; он заменил бы ее своими голштинскими войсками, которые должны были оставаться в городе. Он хотел переменить веру, жениться на Л.В. (Елизавете Воронцовой), а меня заключить в тюрьму»141. Подобное поведение императора, по мнению Екатерины, и спровоцировало действия заговорщиков. Кроме того, указанные события, на ее взгляд, проистекали «из ненависти к иностранцам», а Петр III «сам слывет за такового»142.
Ibid. P. 47–48.
Дипломатическая переписка английских послов и посланников при русском дворе (далее – «Дипломатическая переписка…») // Сборник императорского российского исторического общества. Т.XII. СПб., 1873. С. 2.
Memoires… P. 53.
См.: Глава I.
Письма Екатерины к Понятовскому // Тайны и истории Екатерины II в воспоминаниях современников, оценках историков. М., 1998. С. 129–130.
Там же. С. 129.
Там же. С. 134.
