все равно не узнает ни где я, ни что со мной. Значит, решено: проведу пару суток на природе, где-нибудь переночую, а там поступим по настроению. Если не покупать сигарет, то моих 13 фунтов и 85 центов вполне хватит на пару дней; как-нибудь обойдусь яблоками, бутербродами с жареной картошкой и дешевым печеньем. А если добраться до Рочестера, можно снять деньги с банковского счета и продлить каникулы.
Массивный сухогруз, идущий вниз по течению, громко гудит. На оранжевом борту белыми буквами написано: «Звезда Риги». Интересно, Рига – это какое-то место или что? Шерон и Джеко наверняка знают. Зеваю во весь рот, ложусь навзничь на похрустывающую гальку и смотрю, как одна за другой набегают на каменистый берег волны, поднятые тяжелым судном.
Господи, как же спать хочется…
– Сайкс? Ты жива? Эй, Сайкс!
Дневной свет режет глаза. Где я? Почему босиком? И с какой стати чертов Эд Брубек трясет меня за плечо? Отдергиваю руку, стремительно вскакиваю, отбегаю на несколько шагов; горячая галька – ай! – обжигает босые ступни, и я с размаху трескаюсь головой о край деревянного волнореза.
Эд Брубек стоит как вкопанный.
– Больно, должно быть.
– Без тебя знаю! Голова-то моя!
– Я просто проверял, не умерла ли ты.
Я потираю ушибленную голову:
– А что, я похожа на покойника?
– Ну да. Всего несколько секунд назад была очень даже похожа.
– Так учти, урод, я очень даже живая! Просто… вздремнула.
Велосипед Брубека лежит на боку, колесо еще крутится, к раме привязана удочка.
– Только не рассказывай, что ты пришла сюда пешком, Сайкс.
– Нет, меня сюда пришельцы доставили, на сверхскоростном звездолете! И сразу перепрыгнули в другое измерение!
– Хм. Вот уж не знал, что ты у нас любительница активного отдыха на природе.
– Вот уж не знала, что ты у нас добрый самаритянин!
– Век живи, век учись.
Где-то вдалеке какая-то обалделая птица вовсю выводит дурацкие заливистые трели. Эд Брубек откидывает с глаз черную челку. Он такой загорелый, прямо как турок.
– Ну и куда же ты путь держишь?
– Куда-нибудь подальше от этого вонючего Грейвзенда, пока ноги не отвалятся.
– Ничего себе. И чем же Грейвзенд так провинился?
Я зашнуровываю ботинки. Волдырь на пальце саднит.
– А сам-то ты куда направляешься?
– У меня дядя вон там живет. – Эд Брубек машет куда-то вдаль, от реки. – Он полуслепой, из дома почти не выходит, вот я и навещаю его, чтобы не скучал. Я как раз от него ехал, хотел в Оллхэллоусе порыбачить, да вдруг тебя увидел и…
– И решил, что я умерла? А я и не думала умирать! Что ж, не стану тебя задерживать.
Он улыбается – дескать, как хочешь
