может и сам посмотреть. Там целый карнавал в честь освобождения принцессы. Все одеваются горбунами, пляшут и поют. Все знают метельщика Караколя и принцессу Эглантину!
– Принцессу зовут Эглантина? – спросил я. – Так же, как племянницу этого Бейса?
– А как ты докажешь, что спас принцессу? – спросил Михиелькин. – Может, все верят Бистеколю.
– У меня есть доказательство, – важно сказал Караколь.
– Какое, какое? – спросили Боолкин и Михиелькин. Караколь расстегнул пуговицы своей куртки, потом рубашки. Делал он это медленно и серьезно.
– Вот!
В его руке мы увидели красивый белый платок. Наверное, он был из тонкого батиста, потому что просвечивал и спадал легкими складками. Караколь держал платок за кончик.
– Это платок принцессы, – сказал Караколь. – Она подарила его своему спасителю. – Караколь взял платок за два конца я поднес к лицу. – Ах, какой аромат! – Караколь закрыл глаза.
– Дай понюхать, – сказал Михиелькин.
– Какой аромат! – Караколь дал понюхать. – Тут даже есть ее имя. Смотрите, на уголке вышито…
Я было собрался посмотреть, но услышал, как на улице кто-то спросил: «Здесь дом Корнелиса Схаака?» Я приоткрыл дверь и увидел девушку, круглолицую, с розовыми щеками, в коричневом шелковом платье.
Я кашлянул и сказал, чтобы голос был погуще:
– Корнелис Схаак – это я.
Но она смотрела поверх моей головы. Потом всплеснула руками, так что зазвенели какие-то штучки на запястьях, и радостно сказала:
– Караколечка!
Я обернулся. Караколь стоял с глупым лицом. Он прямо остолбенел. Платок в руке, куртка так и расстегнута, глаза хлопают.
Девушка вошла в комнату, скинула легкие башмачки, как полагается, и сразу затараторила:
– Караколечка, дорогой! Мне Сметсе сказал. Что же ты не приходишь? Дай я тебя поцелую… Что ты такой растрепанный?
Она стала застегивать ему пуговицы и говорила, не переставая:
– А Сметсе сказал: если бы знал, что ты от дяди, обязательно заступился. Тебя не ударили? Это Кеес? Какой хороший мальчик. А я Эглантина Бейс, здравствуй, Кеес. А это твои друзья? Ой и медведь! Караколечка, откуда ты взял медведя? А Пьер как поживает, он во дворе? Что слышно от дяди?
Караколь не сказал еще ни одного слова. Он только покраснел и стал засовывать платок в карман.
– Ой, что это у тебя? Да это мой платок, Караколечка. Ты где его нашел? Такой хороший платок, а я все думала: куда же он задевался? Давай сюда, спасибо тебе, Караколечка. Всегда ты находишь мои вещи… – Она сунула платок за передник. – А дядя что? Ты привез от него письмо?
– Я его съел, – мрачно сказал Караколь. Она всплеснула руками:
– Съел письмо? Как же это?
Я объяснил:
– Там печать такая, как у гезов. А его поймали испанцы. Вот он и съел.
– Господи боже
