они случаются на разделах моря и равнины, поверьте мне, старому моряку, – вставил Лавуазье.
– Хорошо, а стрельба на уток, когда у повара на камбузе полно мяса? – не унимался тот же Ронсед.
– И это тоже объяснимо. Скажи нам, Александер, – обратился к одному из моряков Каспар, – я видел, что ты частенько отдавал свою порцию баранины соседям, это еще почему?
– Потому, что я, зачастую, не могу переносить даже ее запах, а о том, чтобы взять в рот, не может быть и речи, – ответил тот, – правда, бывают и исключения, сам не знаю почему.
– Вы утверждаете, что синьор Дюбуа не ест баранину? – спросил кто-то из матросов.
– А вы совершенно не допускаете такую возможность? – вопросом на вопрос ответил командир. – Утверждать что либо не имею права: я не имел чести присутствовать на обеде в его каюте.
Мы невесело засмеялись; действительно, капитан всегда обедал в каюте один, чем потчевал его повар-алжирец, нам было неизвестно.
Только я хотел открыть рот, как Каспар толкнул меня локтем. Мне стало ясно, что мой гувернер нарочно уводит нас от истины: ему хорошо известно пристрастие Самуэля к блюдам из баранины, дядя нередко обедал в нашем доме. Сейчас нам предстояло решить вопрос: что делать дальше. Ждать возвращения корабля или предпринять поход в Севастополь. Мы пытались выяснить, какие шансы на то, что «Шарлотта» все-таки вернется. По версии Гильома корабль не мог долго стоять в заливе. Это могло вызвать падеж овец, и казаки тоже не сдвинулись бы с места, пока видели их, стоящих на рейде. Следовательно, они должны были уйти на базу. Возвратятся ли они снова? Несомненно. Вопрос продовольственный сам по себе решиться не мог, наоборот, со временем он становился все острее. Если допустить, что с «Шарлоттой», действительно, что-то произошло, то в рейд будет отправлен другой корабль, но команду, вне всякого сомнения, наберут с нашего корабля; опыт предыдущих экспедиций сыграет свою роль. Нашим товарищам по команде хорошо известно место, где они нас оставили. Здесь мы их и будем поджидать. Основной аргумент против похода на Севастополь – это весьма смутное представления о том, в какой стороне он находится. Между нами и Евпаторией лежит голая степь, где нас немедленно обнаружат. К тому же сама Евпатория окружена русскими казаками. Если идти ночью, неизвестно, куда мы выйдем. Расспрашивать дорогу у населения безумие, нас тут же схватят. Значит нужно ждать.
Мы снова принялись заготавливать хворост, а Лавуазье и маленький Жульен возобновили поиски жернова. И однажды Марен пришел один, без напарника. «Мы с Жульеном разделились – он обыскивал ближнюю, а я дальнюю балку, – объяснил нам испуганный матрос, – когда я возвращался, его там не оказалось, и я подумал, что он ушел, не дожидаясь меня». Мы помчались в указанный овраг; уже начинало темнеть, но балка была пуста. Рассыпавшись цепью, стали обыскивать все закоулки, громко крича, вскоре, откуда-то из-под земли, послышался слабый голос. Маленький Жюльен оказался верен себе – он снова провалился в какую-то яму. Мы бросили ему
