– на выходных и по вечерам прятался в кабинете с бабочками монархами-данаидами, ссылался на работу с документами, просил не тревожить. Надя покладисто соглашалась с ним и не тревожила. Освободившись от хлопот по дому, она устраивалась с ноутбуком в гостиной, потихоньку делала бухгалтерские отчеты, изучала налоговое законодательство, готовилась к зачетам и экзаменам, с детским недоумением воспринимая свое новое состояние одиночества. Так они и проводили свободное время, не спрашивая друг друга ни о чем. Сергей – наверху, а Надя с Лялей – внизу, в комнатах дома, ставшего для нее слишком просторным.
Она приходила в спальню, когда он уже спал, осторожно ложилась рядом и долго не могла уснуть, прислушиваясь к его дыханию. Сергей будто отгородился от нее невидимой стеклянной стеной, и с каждым днем эта стена становилась все плотнее, все хуже она различала за ней его ставший чужим образ. Иногда Наде казалось, что происходящее – их совместный дурной сон. Нужно срочно разбудить Сергея, проснуться самой, и это непрестанное – изо дня в день, – погружение в полное равнодушие и вежливую сдержанность прекратится. Но не получалось. Его будто околдовали, опоили дурным зельем, он забыл свою любовь к ней. А было ли у него настоящее чувство?
Неясное предчувствие беды тревожило Надю все чаще, она стала раздражаться по пустякам, срываясь на Ляле. А потом обнимала свою плачущую дочь и утешала – ребенок ни в чем не был виноват, разве только в том, что Ляля каждую минуту напоминала ей о Сергее. Нервы были на пределе. Казалось, еще чуть-чуть, и она взорвется, не в силах выдерживать постоянное напряжение неопределенности. Но это казалось невозможным: Сергей был с ней предельно вежливым, механически исполнял привычные обязанности мужа и отца и не давал больше ни малейшего повода уличить его в грубости. Все это ее обескураживало, лишало сил, выбивало почву из-под ног. Надежда уговаривала себя ждать – ничего другого ей не оставалось. Ждать до первых событий или слов, которые хоть немного прояснят ситуацию, укажут направление, высветят скрытое, неясное. В том, что эти события обязательно произойдут, сомнений не было, вот только как скоро?
…Надя медленно шла к стоянке, вяло размышляя о том, что нужно обязательно купить в аптеке успокоительное и хорошенько выспаться – ее тревожили странные вещи. Например, пару дней назад ей показалось, что она видела недалеко от института Марка. Это напугало – безотчетный страх перед братом мужа появился еще тогда, когда он, приветливо улыбаясь, развлекал ее у камина в доме бабули. Когда Надя действительно увидела Марка возле своей машины, неудержимой лавиной хлынула на нее глухая пустота – ни страха, ни удивления, только горестное понимание того, что самое плохое уже свершилось, и ей осталось принять это как данность. «Выходит, Марк действительно следил, приехал поговорить, и этот разговор, скорее всего, окончательно уничтожит меня. Да, предчувствия не обманули – беда подступила вплотную, иначе бы Марк не явился. Сергей, где же
