не могли бы открыть дверь? Я… м-м-м…
Я поднял поврежденное предплечье, опять отметив пятнышки засохшей крови там, где тонкие иглы прокалывали мою теплую плоть.
– Да, молодой мастер.
Он вытянул руку, из сочленений бронированных пластин выглянула голая ладонь и нажала на прозрачную полусферу в центре двери. Датчик отсканировал рисунок вен рыцаря, щелкнул тяжелый затвор. Дверь скользнула в сторону.
– Милорд! Адриан хочет видеть вас, – крикнул сэр Робан.
Из кабинета донесся бас отца:
– Впусти его.
Странно, что он не обратился ко мне, хотя я прекрасно его слышал. С другой стороны, он даже не поднял голову и не оторвался от голографических изображений, окружавших его монолитный стол. Я шагнул с мозаичного пола на тавросианский ковер толщиной в дюйм. За высоким креслом отца находилось большое круглое окно с видом на Мейдуа и дугу морского порта. Небо с южной стороны перечеркивали инверсионные следы ракет, доставлявших грузы на орбиту и еще дальше. Две стены кабинета занимали книжные полки. Но если в комнате Гибсона полки были набиты до отказа и этот хаос объяснялся любовью к книгам и частым их использованием, то у отца они стояли в идеальном порядке и, как я подозревал, не запылились только потому, что целая армия слуг регулярно протирала их.
Я остановился в самом центре квадратной комнаты, на границе светлого пятна от косых солнечных лучей, утопив пальцы ног в густой ковер. Стоял, склонив голову, и ждал, словно кающийся грешник перед алтарем сурового бога.
Отец в конце концов заметил меня и положил вольфрамовый стилос на стол из черного стекла, взмахом руки отключив голографический проектор. Свет шел из-за его спины, и лицо оставалось в тени. Он долго молча смотрел на меня.
Прошла целая эпоха, прежде чем он произнес:
– Садись.
Я помедлил немного, две-три секунды, не больше. Отец пристально наблюдал за мной, неподвижно, безмолвно. Пришлось уступить, и я опустился на низкий стул с полукруглой спинкой напротив антикварного кресла, обитого красной кожей и отделанного бронзой. На какое-то мгновение в комнате установилась ядовитая тишина, словно бы растягивающая время невидимыми пальцами. Я выдерживал паузу. Терпение – общее качество для всех пэров и даже всего сословия нобилей, но у меня в запасе был целый день, а отец, несомненно, готов был выделить для нашей встречи не так уж много минут. Я мог позволить себе роскошь терпения, а он – нет.
– Зачем ты отправился в город? – спросил он.
– Что?.. Никаких тебе: «Как ты себя чувствуешь, Адриан? Ты в порядке, Адриан?»
Плечи мои напряглись, словно в ожидании удара. Я заметил, как седые волосы на висках сэра Алистера сверкнули на солнце серебром.
– Разумеется, ты в порядке, мальчик, поэтому я и откладывал наш разговор. В нем нет смысла, если ты не в порядке.
– Мог бы и навестить меня.
– Ты не ответил на мой вопрос, – пренебрежительно сказал отец.
– Я возвращался
