и отрубит голову сестре, Эсси считал страшной несправедливостью. Но не зря он был сыном короля и получал соответствующее воспитание. В отличие от вспыльчивой ШахиштрёХаны, его реплики всегда находили свою цель:
– А твой муж будет защищать меня от её мужа, Шрида?
– Думаю, да. Не так ли, Яжджан?
Умиленная кормилица снова подхватила воспитанника на руки, даже не заметив, что проговорилась. Но прежде чем дети смогли задать вопрос, в зал проник свет еще одного светильника.
В простых домашних туфлях и с волосами, уложенными для сна, в одну из дверей вплыл сам фаршад. Повелитель Фрэнхайнша был высок ростом, крепок, широк в плечах, и малышам казался великаном. Он был одет в один из своих любимых халатов, из тяжелого вишневого бархата, на котором остряк-портной когда-то поместил вышивку с драконом3, подвешенным за хвост, и тем самым заслужил пожизненную пенсию и 12 место за царственным столом.
Кормилица чуть слышно вскрикнула: то, что правитель покончил с делами и приготовился отойти ко сну, означало одно – едва не половина темного дня прошла. А дети не уложены! И на самом видном месте валяются останки дорогой куклы, которую сделали задолго до того, как родился не только сам фаршад, но его отец и даже дед. Худо, совсем худо!
– Что происходит? – золотистые глаза Узтакуштами цепко оглядывали комнату, примечая все, до мельчайших подробностей.
ШахиштрёХана шагнула вперед, воинственно сжав кулаки. Перед отцом нельзя было сваливать вину на брата, и она была готова собственнолично понести наказание. Может быть, ее даже запрут в карцер, как военного – подобные испытания только укрепляют дух настоящего рыцаря. А Эсси в карцер нельзя, он крыс боится и вообще…
– Прощения просим, фаршад-аджар, неприятность вышла, – Яжджан шагнул вперед, задвигая принцессу за спину.
– Я бы не отказался послушать поподробнее. Про это, – бедного Нээша ткнули еще раз, носком полотняной туфли фаршада. Так неуважительно, как сегодня, с ним не обращался, наверное, даже тигр-великан.
– Ну, я это сделал… сломал то есть… неловкий же, осел, вот и Шрида говорит…
– Простите, фаршар-аджар, – кормилица рухнула на колени, как стояла, с ЭссерджиХаной, цепляющимся за шею, – не слушайте его, это я куклу вынесла, детям поиграть, да и сломала, а он меня покрывает, вы же его знаете!
– Молчи, женщина! Я сказал…
– Сам помолчи, «сказал» он! Я куклу сломала, меня и наказывайте!
– У нее в мозгах помутилось, фаршад-аджар, не ведает, что говорит!
– Это у кого здесь помутилось?! Я тебе покажу сейчас «помутилось»! Только время тратишь, фаршаду для сна необходимое!
– Не указывай мне!
– Не зли меня!
– Тихо! – правитель не крикнул, а лишь чуть повысил голос и топнул ногой. Но никто не осмелился бы сказать хоть слово после такого приказа.
– Наказать конечно надо, – Узтакуштами еще раз встретился глазами со всеми,
Дракон на голубом фоне – герб Аарина.
