картах посёлок со звучным названием Пионер не значился. Правда, на почтовых штемпелях посёлок именовался Пионер-5, но почему именно «5», наверное, и в КГБ не знали. Вероятно для большей секретности, поскольку других номерных населённых пунктов с подобным названием в стране не существовало.
Когда пятнадцать лет назад Вадим Коробов приехал сюда по распределению из университета преподавать в школе географию, посёлок процветал. Молодому специалисту сразу предоставили бесплатный дом, из расчёта, что он проработает в школе не менее десяти лет, начислили заработную плату в два раза больше, чем он получал бы в столице за тот же объём преподавательской деятельности, и Вадим, естественно, остался. Тем более что снабжение посёлка продуктами и товарами осуществлялось почти как при коммунизме – то есть понятие «дефицита» здесь отсутствовало, и купить можно было практически всё, в том числе и по заказу, и в кредит. В отличие, скажем, от районного центра Каменки, где в магазинах на пустых полках редко можно было что-то увидеть. В общем, не жизнь, а мечта.
И Коробов думал, что так будет всегда. И даже отказался от предложения университетского профессора, у которого делал дипломную работу, поступить в аспирантуру. К тому времени Вадим женился, и они с женой ждали ребёнка.
Ну а затем в стране произошли известные всему миру события, когда мерилом всех ценностей была провозглашена зелёная бумажка далёкой заокеанской державы, и жизнь дала сильный крен. Причём «корабль благополучия» в посёлке настолько сильно «накренился», что его положение никак иначе, как стремительным «идём ко дну», охарактеризовать было нельзя. Стратегический иридий оказался государству не нужен, поэтому гидрошахту закрыли. Естественно, обогатительная фабрика тут же остановилась сама по себе. Что ей обогащать, куда брикеты концентрата девать? В общем-то, их с удовольствием и за большие деньги купили бы развитые зарубежные страны, но как переступить запрет на вывоз из государства стратегического сырья? Нет, ФСБ за этим следила строго! Вот разве что контрабандой…
Директор гидрошахты после закрытия производства в мгновение ока переселился в Москву, где занял какой-то ответственный пост в министерстве. А как иначе – номенклатурные работники всегда были в цене, тем более что именно они всю перестроечную «кашу» и заварили. Поэтому борьба за обладание «наследством» в посёлке развернулась между главным инженером и начальником техотдела. И борьба получилась нешуточная. Неделю в посёлке гремели выстрелы, звучали автоматные очереди, и даже были взорваны два автомобиля и один дом. А затем наступила тишина. По официальной версии главный инженер вместе с рядом ведущих работников управления гидрошахты отбыл в Москву в распоряжение министерства, хотя в народе пошла молва, что бренные останки главного инженера и его соратников вместе с семьями покоятся на дне шурфа 32/бис. Но никто не проверял достоверность этих слухов – милиции в посёлок въезд был заказан, а КГБ как раз перелицовывался
