Тем не менее, оно так же реально для девахани, как наше состояние бодрствования – для нас. Следовательно, когда спрашивают, чему соответствует состояние Девахана – бодрствованию или сну со сновидениями, ответом будет: ни тому, ни другому. Оно подобно полудреме человека, у которого совсем нет состояния бодрствования, если предположить, что подобная личность вообще может существовать. Монада в Девахане имеет только одно состояние сознания, и пока она в нем пребывает, контраста между сном и бодрствованием не возникает. Другое возражение: если девахани думает о предмете или человеке, как будто они присутствуют перед ним, тогда как их нет (если судить с позиции общепринятых идей объективного восприятия), то девахани «обманывается Природой». Но в таком случае он всегда «обманывается Природой»; и предположение, содержащееся в предыдущем письме, о возможном способе коммуникации между девахани и живущим на земле не спасет его от заблуждения. Оставим на время природу связи девахани с другой монадой в Девахане или вне его, пусть Природа его идей исследуется в связи с объектами; тогда правильность приведенного выше утверждения легко понять. Представим, например, Галилея в Девахане, субъективно занятого своим любимым интеллектуальным исследованием. Естественно предположить, что его телескоп часто оказывается в пределах его деваханического сознания и девахани субъективно направляет его к какой-то планете. Совершенно ясно, что, согласно общим понятиям объективности, перед Галилеем нет телескопа, и бессмысленно утверждать, что ход его мыслей в самом деле действует на телескоп, который он оставил в этом мире. Если размышления возражающего верны, Галилея «обманывает Природа», и приведенное выше предположение никак в этом случае ему не поможет.
Таким образом, вновь становится очевидно, что говорить о девахани как об «обманутом Природой» неверно и нефилософично. Значение таких слов, как «обман», «заблуждение», «реальность», всегда относительно. Только по контрасту конкретное состояние сознания можно назвать реальным или иллюзорным; и эти слова перестают иметь какое бы то ни было значение, если названное состояние сознания нельзя сравнить с другим. Предположим, что человек прав, считая деваханический опыт заблуждением с его точки зрения, точки зрения человека, живущего на этой земле. Что тогда? Неясно, как можно использовать это замечание. Конечно, из сказанного выше читатель не должен сделать вывод, что сознание девахани не может воздействовать или влиять на состояние сознания другой монады в Девахане или вне его. Так или иначе, реальность или нереальность деваханического опыта (в том, что касается девахани) не зависит от такого коммуникативного воздействия.
В некоторых случаях очевидно, что состояние сознания одной монады, в Девахане или на земле, может переплетаться с идеацией другой монады, также находящейся в Девахане, и влиять на нее. Это, например, случай сильной, нежной симпатии между двумя эго, возникающей от одних и тех же высоких чувств или переживаний,
