более новая возникла из более старой, – в которых «после-состояния» просто и ясно определены, и принятие какой-либо из них, более того, приветствовалось бы: одной – миллионами спиритуалистов, другой – самой уважаемой частью человечества – цивилизованным западным обществом. Нет ничего сомнительного, никакого обмана Природы в последней философии: ее девахани, истинным и верным, ясно и милосердно обещают невыразимое наслаждение – вечно смотреть на муки проклятых в глубинах Геенны. Мы должны и мы действительно хотим привести некоторые факты. Только оккультная философия и буддизм не дали пока что Тертуллиана, который набросал бы для нас основные принципы ортодоксального ада[23], и мы не можем взять на себя обязательство снабжать всех литературой на любой вкус.
Не существует таких пыток для невиновных, такого состояния, когда под предлогом воздаяния и необходимости «подлинных символов» невинные души были бы свидетелями или даже просто знали бы о страданиях любимых. Если бы было иначе, живое блаженство самих Дхиан Чоханов превратилось бы при виде этого в безбрежный океан страдания. Тот, кто желал: «Пусть все грехи и все зло, идущее от испорченности Калиюги, этого развращенного века, падет на меня, но пусть мир будет искуплен», – желал бы этого напрасно и мог бы предпочесть ужас видимого, а не невидимого мира. Подумать, что душа, освободившись и бежав с окруженной злом планеты, где невинные плачут, а злые радуются, будет иметь подобную судьбу даже в мирной гавани Девахана, было бы самой безумной, самой ужасной мыслью. Но мы утверждаем, что это не так. Блаженство девахани полное, и Природа обеспечивает его, даже рискуя тем, что пессимисты этого мира, неспособные различить Васту — единую реальность – и Вишайя — «майю» наших чувств, обвинят ее в обмане. Слишком странно предположить, что наше объективное и субъективное являются стандартом для реальностей и нереальностей всего мира; что наш критерий правды и честности есть единственная мера во Вселенной. Если бы мы исходили из этих принципов, нам пришлось бы обвинить Природу в постоянном обмане не только людей, но и животных. Кто из наших критиков, изучая факты естественной истории, а также явления зрения и цвета, рискнул бы заметить, что, так как муравьи не различают цвета, их также «обманывает Природа». Ни личности, ни объективности, известных нам, нет у монады; и если бы каким-то чудом живое человеческое существо попало бы в поле деваханического зрения, девахани столь же мало осознал бы его присутствие, как наши глаза не воспринимают элементалов, толпящихся в воздухе вокруг нас. Еще одна ошибка критика. Он, вероятно, считает, что если у кого-то есть определенное представление о деваханическом состоянии субъективного сознания в этой жизни, то он будет знать, что в Девахане подобный опыт иллюзорен, и для него деваханическое блаженство потеряет всю свою реальность. Нет никаких оснований опасаться такой катастрофы. Нетрудно понять ошибку,
Здесь, вероятно, имеется в виду вдохновенный монолог из главы XXX «De Spectaculis» Тертуллиана. Приходя в исступленный восторг от одной только перспективы увидеть когда-нибудь всех философов, «которые подвергали гонениям самое имя Христа, пылающими в жестоком адовом огне», святой отец христианской церкви восклицает: «Как величественна будет эта сцена! Как я буду смеяться! Как я буду ликовать! Какой это будет триумф!» –
