новость. – Как хорошо, что я работаю на Кечкеметской, а то бы до сих пор в пробке стоял.
– А ты откуда знаешь?
– Мне наш водитель рассказал. Водители – они, как бабки деревенские, знают всё и сразу. Кстати, включи местный канал, может новости покажут, – Ксана равнодушно щелкнула пультом и, не глядя в телевизор, продолжила мешать салат. – Вон, смотри, показывают, – он оживился, отложил свои «Аргументы» в сторону, с интересом стал наблюдать за экраном.
Ксана услышала голос диктора: «… видеозапись передал органам милиции один из свидетелей. Всем, кто знает местонахождение этой женщины, просьба срочно позвонить по следующим телефонам…», – внизу бегущей строкой поплыли цифры. Увидев на видеозаписи себя – такую же прическу, узкое лицо, кургузое пальто, давно просившееся в утиль, Александра изумленно застыла и похолодела, на затылке зашевелились волосы. Она усилием воли подавила приступ паники и заставила себя смотреть внимательно. «Ну же, ты журналист, соберись!» Нет, это точно не она. И пальто не такое, голенища полусапожек высоковаты, лицо странно застывшее, будто натянутое. На экране двигалась чужая женщина, одетая в Ксанину одежду, с ее прической и внешностью, уверенная в себе и безжалостная. Ксана растерянно улыбнулась.
Ненастоящая Александра Романова подняла пистолет. Видно было, как он несколько раз дрогнул в ее руке, хорошо был слышен сухой треск одиночных выстрелов. Потом она села в машину, которая тут же уехала. Показали еще несколько видеозаписей, и везде была она – Александра Романова. Когда на экране снова появилась телеведущая и стала отчетливо повторять телефоны горячей линии, ложка выпала из ослабевшей руки Ксаны и с оглушительным звоном загремела по кафельному полу.
– Ч-что эт-то? – собственные губы показались ей деревянными.
Она повернула голову в сторону Жорика и натолкнулась на его тяжелый взгляд – он разглядывал ее в упор, будто впервые увидел, узкие губы сжались в нитку, взгляд стал недобрым. Ксана, не моргая, смотрела на него широко раскрытыми глазами, наполненными неподдельным ужасом, смешанным с изумлением, и он первый опустил глаза.
Жорик всегда мыслил трезво и, главное, быстро. Он давно научился моментально принимать решения согласно обстоятельствам и всегда в свою пользу. Конечно, в телевизионном ролике была не Лекса. Та, другая, двигалась четко, хищно, совсем не так, как его жена – распоследняя клуша, терявшая все на свете, и ни на что, кроме дурацких статеек, неспособная. Она не умела стрелять. Он это знал точно. Хотя… кто ее знает…
– Ты что, этому веришь? – после увиденного по телевизору ее слова прозвучали неуместным оправданием.
Жорик задумался. Его бывшая жена стояла посреди кухни, некрасиво растопырив пальцы, словно выпачкала их в грязи. Вид ее был жалким. «Эту дуру вот-вот арестуют, мне нельзя ее защищать. Пока будут решать, что с ней делать, поживу один, осмотрюсь, детей – к теще. Но почему именно она, куда
