сыро, пахло плесенью и старыми тряпками. В углу стоял полуразвалившийся диван с брошенными на него скомканными одеялами, напротив – железная вешалка. На ней Ксана обнаружила цветастую женскую куртку с капюшоном. Она торопливо натянула куртку на себя, сразу стало намного теплее. «Коньяк!» Вспомнив о покупках, которые так и не выпустила из рук, словно это был единственный ключ к спасению, Александра сорвала пробку и, не чувствуя обжигающей горечи, сделала несколько глотков. В желудке стало горячо, руки согрелись. Все, можно отдышаться.
Опасаясь потревожить каких-нибудь впавших в спячку насекомых и надеясь, что в таком холоде их не будет, она брезгливо разворошила кучу тряпья, с ногами залезла на диван, прислонилась спиной к холодной стене, начала пить коньяк, заедая лимоном. С каждым глотком мысли становились все более вялыми, невнятными, словно крепкое спиртное лишило их привычной ясности. Глаза ее безучастно смотрели в серое окно. Тишина была не просто мертвая, а какая-то ватная, давящая, будто случился, наконец, давно обещанный апокалипсис, и мир перестал существовать. Беспокоиться больше не о чем, утро не наступит никогда. Все закончилось…
Ксана не заметила, как завалилась на бок и, пытаясь унять круговерть в голове, закрыла глаза, забылась спасительным алкогольным сном. Темнота сомкнулась над ней, бережно укрыла, прижала к холодной груди, спрятала и убаюкала в своих угольно-черных ладонях. День, наконец, закончился, и ее первый крепкий за последние недели сон был похож на смерть – без сновидений, тревог и душевной боли.
…Проснулась Александра от ощущения головокружительного падения в пропасть, заполненную плотным серым туманом. Это чувство было таким же безостановочным и безысходным, как неотвратимая смерть. Пытаясь освободиться от жуткого кошмара, она с силой распахнула веки, поморгала – что это за место? Где она? Прямо напротив нее в неверном утреннем свете стоял незнакомый обшарпанный стол, кругом было грязно, сыро и безумно холодно – так холодно, что собственное дыхание показалось ей ледяным. Она опустила глаза, увидела на себе чужую куртку, вспомнила свой побег и ужаснулась. «Господи, это произошло не со мной!» Но стол, грязная комната, холод не исчезли, и она как-то одномоментно поверила, что отныне это ее новая реальность. Кошмар чуть отступил, ослаб, но в районе солнечного сплетения было пусто, будто она по-прежнему падала.
За окном начало светать, апокалиптичное чувство конца света, оглушившее ночью, почти исчезло. Утро набирало силу, день обещал быть светлым. Ксана села, внимательно осмотрелась, стряхнула с плеч несуществующий мусор. Мимолетная мысль о том, что после проведенной в холодном доме ночи она обязательно заболеет пневмонией, тут же была вытеснена нахлынувшими воспоминаниями вчерашнего дня – болезненными, словно шиповник, вонзившийся в ладонь. Она начала собирать их воедино, пытаясь выстроить хоть какую-нибудь систему, понять, что с ней, на самом деле, произошло, и что делать дальше.
Итак,
