style="font-size:15px;"> С трудом приподняв тяжелые чемоданы, Валентина с силой выпихнула их за калитку, и, не говоря больше ни слова, громко захлопнула железную дверь – так, что по забору прошла волна и посыпалась штукатурка. Из соседних домов вышли перепуганные последними событиями соседи и, вытягивая шеи, стали наблюдать за происходящим. Красный, как рак, Жорик начал аккуратно укладывать чемоданы в багажник, один из них оказался не застегнут, содержимое вывалилось под колеса машины. Этого еще не хватало! Стоять посреди улицы и собирать с грязного асфальта мятое исподнее – более мерзкого позора он в своей жизни еще не переживал.
– Ч-черт! – злобно прошипел Жорик. – Да будь ты проклята, ведьма, вместе со своей недоделанной дочерью.
Подошедшая со спины бабуля тихо проговорила:
– Нельзя проклинать, молодой человек, беда будет.
– Да пошла ты, карга, отвали, – подвинув бабку, Жорик со злостью запихнул в багажник с трудом закрытый чемодан и добавил, – тебе что, старая, больше всех надо? Твое место давно на кладбище!
Бабка молча плюнула на его дорогие брюки и пошла прочь. Он хотел ее догнать – кулаки чесались избить паскуду, но вокруг собрались люди, с интересом разглядывая Жорика и его чемоданы. Даже в окнах напротив белели удивленные любопытные лица. Он быстро огляделся вокруг, не осталось ли чего ценного, аккуратно закрыл багажник, сел в машину и резко тронулся с места. Пусть подавятся! Никогда больше он не вернется сюда, даже если эта сука теща будет перед ним ползать на коленях и умолять помочь. За такое оскорбление надо наказывать жестоко, и он их обязательно накажет.
…Солнце осторожно заглянуло сквозь балконное окно в комнату, слегка запутавшись в белоснежных тюлевых занавесках, и наполнило ее дрожащим светом. Ксана открыла глаза, стала смотреть, как в желтых лучах танцуют белые пылинки. В ногах чуть посапывал массивный Бегемот. В последний раз, когда она его видела пару лет назад, был он толстый, вальяжный, угольно-черный. Сейчас его спина прогнулась, бока стали впалыми, шерсть местами выцвела и приобрела коричневатый оттенок. И только глаза горели таким же неистовым желтым огнем.
Это было уже второе пробуждение вне дома. Ксана ощутила себя окончательно потерявшейся, оторванной от привычной реальности – словно изнеженный домашний спаниель, которого за ненадобностью вывезли за город и выкинули из машины вон. Несмотря на то, что она лежала на диване в тепле и комфорте, ощущение внутреннего холода не покидало. Накануне вечером, за ужином, они с подругой битый час обсуждали, к кому можно было бы обратиться за помощью. Ксана, потратив на размышления весь предыдущий день, знала, что это бесполезно, разговор был больше для Зоечки, чтобы хоть как-то успокоить подругу. С трудом преодолевая дремоту, Ксана терпеливо вспоминала своих знакомых – человека за человеком – и всех равнодушно отбрасывала в сторону. При таком широком круге общения, какой у нее был, настоящих друзей, способных рисковать свободой, не оказалось, кроме единственной подруги, к которой она решилась прийти переночевать.
В
