для произрастания чего-нибудь в голове или в душе. Книги не читались. А если и читались, то тут же забывались. Видак уже приелся своим однообразием, хороших фильмов становилось все меньше. Или просто она ко всему привыкла и пресытилась этими фантастиками-ужастиками?
Юлька недоумевала: откуда, где люди берут темы для разговоров? Она приставала к Ромке:
– Вот о чем у вас в конторе треплются, а?
– Цены, Гайдар – предатель, лечиться негде, сериал – дерьмо, «Жигули» угоняют чаще, чем «Москвичи»… Перечисляю в порядке убывания частоты упоминаний.
Юлька пожала плечами:
– Полное отупение. Значит, это всеобщее явление, мы не уроды…
Роман в ответ тоже пожал плечами. Действительно, говорить не о чем. Не о политике же в тысячный раз? А вот Юльке охота поболтать, ей хочется, чтобы он пришел вечером с гребаной работы и еще принес в клюве что-нибудь любопытное, эдакое, что заняло бы ее мысли хоть на сутки. Но где он это самое возьмет? Он же не общается со знатоками из «Что? Где? Когда?».
Было время, он много читал. Но потом вдруг это перестало его занимать. Как в каком-то детском фильме пел султан: «Ах, увы, увы, увы, я утратил вкус халвы». Вот так и Рома утратил вкус книг. Последним, что ему удалось одолеть, была автобиография Агаты Кристи. И что? И ничего – ни уму, ни сердцу. «Оставь меня, Юлька, в покое, я не знаю, о чем тебе рассказать…»
Но всего этого не должна знать объявившаяся из прошлого Рита. Ей надлежит увидеть благополучное семейство, в котором царит покой и достаток. Да, на роскошь не хватает денег, а кому из честных людей нынче хватает?
– Ну, а у тебя как? – с преувеличенным интересом подняла бровки Юля. – Стала акулой пера?
– Акула пера утонула, – улыбнулась Рита. – Но деньги я зарабатываю, скрипя пером.
– Как это?
– Главное, Юленька, вовремя сменить пластинку. Вовремя понять, что от тебя хочет сегодняшний день. А твои желания – это твои личные трудности…
Рита хорошо помнила тот день, когда она «сменила пластинку», или, выражаясь языком Макса, «переломила себя»…
Проклятое сверло дрели впивалось прямо в правое ухо: и-и-з-зу-тр-р! Рита, конечно, уже не спала, но все равно накрыла голову подушкой мужа и зажмурилась: «Я не обязана вставать «по сверлу». Сволочь, гад! С утра пораньше!»
«С утра пораньше» – это в десять часов пятнадцать минут. А «сволочь и гад» вообще неизвестен: дом двадцатидвухэтажный, трехподъездный, сверлить могли где угодно – сверху, снизу, справа, слева, но с одним эффектом: казалось, что сверлят именно у тебя в комнате. Рита тяжело вздохнула – бороться бессмысленно, тем более что пора вставать. Она решительно отшвырнула подушку и откинула одеяло.
– Ванька, подъем! – изо всех сил крикнула Рита, стараясь переорать дрель.
За завтраком Ваньке влетело лишних раз десять. Рита была на нервах. Помимо дрели случилась еще одна неприятность
