сняв шинель и накрыв ею старлея, направился в соседнюю палатку. И тут прибежал солдат из «обслуги». «Товарищ капитан, там – еще один офицер нашелся!»
– Где нашелся!?
– Там же где – Кругляк!
– Почему его сразу не видели?
– Наверно оттого, что на животе лежит.
«Ну и что с того, что – на животе?» – ворчал комбат, возвращаясь в первую палатку.
Второй офицер действительно лежал на животе. При свете фонарика сразу было трудно его разглядеть. Видно было только, что за время, пока Строева не было, человек стянул с Кругляка шинель комбата и сам в нее завернулся. Когда его тронули, он стал рычать и ругаться.
«Ух ты?! Ух ты!? – высоким голосом завопил солдатик, узнав, лежавшего.
«Боец, выйдите, взгляните, идет ли машина?» – приказал комбат.
Когда солдатик вышел, Строев посветил на лицо рычавшего.
«Отставить свет!» – топорща усы, заорал полковник Гайдай. Он сделал попытку встать, но, привстав, запутался в шинели комбата и сел прямо на живот Кругляка. Тот громко ойкнул и тоже очнулся. Узнав командира взвода и почувствовав запах спиртного, полковник выразил строгим голосом удивление: «А этот пьянчуга, что здесь делает?!» «А вы, что здесь делаете, товарищ полковник !? – спросил не менее удивленный комбат. Полковник огляделся и, видимо, ничего не поняв, еще раз попытался встать. Строев подставил руку, и на этот раз получилось. «Где я?» – спросил полковник, вырывая из рук комбата шинель. «Извините, это – моя сказал Строев.
– А моя где?
Строев все больше смелел
– Там, откуда вы приползли.
Приполз!? Что со мной?
И вдруг, вспомнив, ойкнул: «Мокрица!»
В этот момент вбежал солдатик: «Товарищ капитан, пришла санитарка!
– Фельдшера ко мне!
– «Ах ты поскудник! – закричал на солдата Гайдай. – Это ты угрожал мне поленом?»
«Это не он», – сказал Строев, делая солдатику знак, чтобы исчез.
– А ты откуда знаешь!?
– Видел.
– Никому не расскажешь?
– Нет.
– Уж пожалуйста!
«Полковнику – одеяло, для старшего лейтенанта – носилки! – приказал комбат появившемуся фельдшеру. – Побыстрее! – и тихо добавил: – А то мы все тут превратимся черте во что».
Старшина убежал исполнять.
«Что ты сказал!?» – насторожился Гайдай.
– Вам пора на пенсию, товарищ полковник.
– Наверно, ты прав.
– Вот я и говорю.
– Вернемся. Пойду с заявлением к генералу. Думаешь, пора?
– Давно пора.
Строев был немногословен. Но его сдержанная чуть заметная улыбка говорила о многом и меньше всего о наглом вызове. Поэтому ее нельзя было назвать «улыбочкой». Такое встречается на лицах пожилых людей, что живут,
