эта связь, но не успел он спросить, как маркиз неожиданно воскликнул:
– Да, кстати, я должен сказать тебе очень важную вещь, прежде чем представлю тебя госпоже Вервен!
И, надувшись как петух, он с самодовольной улыбкой продолжил, акцентируя каждое слово:
– Должен предупредить, что меня любят исключительно за личные качества, а не за состояние и титул. При ней я должен быть для тебя господином Баланке, человеком, живущим рентой в пятнадцать тысяч ливров.
– Как! Твоя красавица знает тебя под чужим именем?
– Да, мой друг. Ты понимаешь, что я, человек женатый, должен был принять некоторые предосторожности в начале своей связи. Теперь, конечно, я мог бы сказать ей правду, но, признаюсь, нахожу особенную прелесть быть любимым не за деньги.
И голосом, в котором звучало явное самодовольство, Монжёз медленно проговорил:
– Эти простушки женщины, стоит им полюбить, готовы поверить всему, что нам угодно будет им сказать.
– Согласен. При твоей возлюбленной ты будешь для меня господином Баланке.
– Завтра же я сообщу ей о твоем визите. Привести тебя так, ни с того ни с сего, пожалуй, невозможно. Это рассердит мою милую дикарку. Нужно сначала подготовить ее к появлению нового человека, который нарушит ее уединение.
В эту минуту среди ночного безмолвия раздался бой деревенских часов.
– Десять! – воскликнул маркиз. – Ну вот, поболтали мы с тобой при свете звезд! Уже два часа как моя жена спит, пора и нам сделать то же. Завтра нам предстоит подняться с рассветом.
– Так пойдем спать, – согласился Либуа и, услышав имя маркизы, невольно посмотрел на окна ее спальни, все такие же темные, как и прежде.
Они вошли в прихожую, где их ждал слуга, чтобы подать зажженную свечу. Вдали раздался гром.
– Твой садовник не ошибся, предсказав нам грозу в эту ночь. Не пройдет и часа, как она разразится, – заметил Либуа.
– Какое мне до этого дело, – отозвался Монжёз, зевая. – Когда я сплю, пушечный выстрел и тот не разбудит меня.
Художник протянул ему руку, полагая, что они направятся в разные стороны, но маркиз произнес:
– Я иду с тобой.
– Разве твоя спальня не по соседству с комнатой жены?
– Нет, над твоей.
Дойдя до комнаты художника, Монжёз протянул ему руку:
– Прощай, мой милый, – произнес он. – Думаю, что ветер и гром усыпят меня. Постарайся и ты выспаться хорошенько. Да, кстати, ты рано встаешь? Что касается меня, то предупреждаю, заря застает меня уже на ногах. Можно пари держать, что я завтра чуть свет явлюсь разбудить тебя. Ты же знаешь, то мы отправляемся первым поездом.
Маркиз удалился; войдя в свою комнату, Либуа услышал его шаги у себя над головой.
VIII
Шум продолжался несколько минут, затем воцарилась тишина, а спустя короткое время раздался звучный храп.
«Наш соня уже храпит. Последуем
