что я узрел, лишив подружку трусиков, меня крайне заинтересовало: длинный (по детским меркам) незаживающий надрез, почему-то считающийся у девчонок аналогом нашего писюна. Это не писюн, это – пися, – догадался я, и почувствовал разницу.
– Можно потрогать?
– Можно, – выдохнула Оленька.
Я потрогал. Надрез оказался на ощупь удивительно нежным, хотя и слегка сыроватым.
– А теперь ты сними, – потребовала былая насмешница.
Ну, наготы своей я никогда не стеснялся. Вернее, с того самого случая, о котором расскажу чуть позже и немного ниже. Словом, я не стал ломаться, но мигом стянул с себя и шорты и трусы.
– Можно потрогать? – в свой черед осведомилась Оля.
– Ага, – сказал я. Сглотнул и добавил: – А как же.
Ольга потрогала. Конечно, её пальчикам было далеко до упитанных перстей няни, но они тоже были нежными и пробудили в моем писюне целый вулкан воспоминаний, в результате чего он слегка приподнялся.
– Ух ты, – сказала Карина, во все глаза следившая за происходящим.
Мы с Олей обернулись к ней и пристально на нее воззрились.
Карина покраснела, задумалась, спохватилась и быстренько спустила трусики. А так как платье у нее было слегка длинновато, то ей пришлось приподнять подол, чтобы мы лучше могли разглядеть ее незаживающий надрез.
– Только не трогай, – попросила меня Карина.
– Почему? – удивилась Оля.
– Ну там… это… инфекция, – неуверенно пролепетала Карина.
– Какая еще инфекция! – возмутилась Оля и, бросив мой писюн на произвол судьбы, шагнула к Карине и потрогала то, что Карина просила не трогать.
– Эй! – возроптал я, – это я должен был не трогать!
И тоже шагнул к Карине, убрал с ее писи руку Оли, возложив вместо нее свою собственную. Ощущения были вроде бы те же, какие я испытывал, трогая Олину писю, но не совсем. Имелись нюансы. Дабы сравнить не по памяти, а непосредственно в процессе, я свободной рукой вновь потрогал писю Оли. Так и есть: здесь чуть нежнее и между створками у́же, там – немного тверже, но между створками глубже и как-то волнующе мокро, а не просто интригующе сыровато…
– Я тоже хочу потрогать, – заявила Карина и дотронулась до моего писюна.
– И я, – сказал Ольга. – Я же не дотрогала из-за тебя…
И тоже потянулась к моему писюну.
Вот тогда-то я раз и навсегда уяснил для себя, что сразу с двумя, конечно, здорово, но мой писюн трогать руками должна только одна из двух. Не то входят обе-две в раж и, если не проявить бдительности, вполне способны в дымине этого ража сварганить из твоего хозяйства яичницу с колбасой…
Да, а кончилось всё довольно прозаично. Только мы приступили к «прокалыванию» моим «шприцем» попки «приболевшей» Карины, как дверь в игровую комнату открылась и какая-то ранняя мамаша,
