мягкий белый мрамор груди ребенка и живота обретает крапчатую зеленую окраску, которая ближе к хвостовой части темнеет и становится насыщенной и яркой, как нефрит. Плавники тонкие, как папиросная бумага, телесного цвета, на кончиках – малиновые.
Брайди снова поворачивает сосуд и сталкивается с существом лицом к лицу. Слава богу, его глаза плотно закрыты. Под веками проступает тень чернильных зрачков. Скулы заостренные, напоминают жабры. В открытом розовом ротике можно рассмотреть зубы – острые мелкие щеточки, как у щуки.
– Его называют Уинтеровой Русалкой.
– Он настоящий? – шепотом спрашивает Руби.
– Это проверить нельзя, – отвечает Брайди. – Согласно легенде, его сохранность зависит от того, насколько плотно запечатан сосуд.
– Давнишний? – любопытствует Руби.
– Ему, наверное, лет сто.
Русалка на плече Руби плывет мимо чернильного якоря к его запястью. Заглядывает в сосуд и резко отплывает, затем поднимается по его руке вверх и исчезает под мышкой.
– Я уже видела это существо, – натянуто улыбается Брайди. – Уникальный экземпляр.
– Расскажите, – просит Руби.
Она испускает вздох.
– Он принадлежал анатому и хирургу доктору Джону Имсу. Тогда я его и видела.
– Вы были знакомы с этим Джоном Имсом?
– Я была его ученицей. Меня продали ему за гинею, когда я была ребенком.
Руби ждет. Наблюдает за ней. Он догадывается, что с этим заспиртованным младенцем связана целая история, и знает, что Брайди пытается подобрать слова, чтобы поведать ее.
Ее глаза прикованы к сосуду.
– Руби, он абсолютно такой же, каким я увидела его в первый раз. И такой же невероятный, как и тогда. – Брайди поднимает глаза на покойника. – Он изменил мою жизнь.
7
Май 1841 года
Господин снял с сосуда покрывало.
Брайди была слишком взрослой, чтобы разреветься, а гордость не позволяла ей закричать, хотя ей хотелось и плакать, и вопить одновременно.
Слишком взрослой? Сколько лет было Брайди?
Не больше десяти, не меньше восьми, говорил ее папаша. В любом случае маленькая, выглядела она не на свой возраст – гораздо младше.
Брайди глубоко вздохнула и приблизилась к сосуду. Хотя ноги подсказывали, что надо бежать, и голова с ними соглашалась.
– Посмотри внимательно, Бриджет, – велел ей господин. – И скажи, что ты об этом думаешь.
Брайди чувствовала на себе его взгляд. Он наблюдал за ней. Хотел увидеть, как она отреагирует на это – на закупоренный кошмар. И Брайди каким-то образом догадывалась, что от того, как она себя поведет, зависит ее будущее. Оно определится сейчас, здесь, с ним, в этом доме.
Брайди протянула руку к сосуду с намерением потрогать стекло, но, осознав, что ладонь у нее грязная, отдернула
