плаксивого дня.
* * *
Время неумолимо шло, поглощая настоящее. Олеся не приходила. Илья стоял около самой кромки воды и задумчиво смотрел на течение речки. Вот уже и луна величаво выплыла из-за туч. Полная, ярко-желтая, с черными прожилками. Отразилась на поверхности воды, и речка попыталась унести ее вниз. Тщетно. Отражение рябило, прыгало на гребнях мелких волн, но держалось уверенно, стояло на своем. Вот и Илья ждал, терпеливо, без намека на гнев и обиду. Просто стоял и ждал. А надежда между тем таяла, медленно и верно. А потом и вовсе плюхнулась в речку, понеслась по течению ее куда-то к устью, пока не скрылась за поворотом. Илья тяжело вздохнул, и тут же шестое чувство нашептало, что на берегу он не один. Он обернулся, прищурив глаза, попытался что-то разглядеть в темноте. Через мгновение ему это удалось: обняв плакучую иву за тонкий стан, Олеся наблюдала за ним. Сердце в груди подпрыгнуло, захлебнулось от радости. И он бросился к девчонке, но в метре от желаемого был остановлен. Олеся властным жестом ладошки погасила его безумный порыв:
– Илья! – выдохнула только и замолчала, словно боялась говорить. Боялась того чувства, что клокотало на душе. Да вот только учащенное дыхание и блеск шоколадных глаз были красноречивей любых слов.
– Я уже отчаялся.
Олеся оторвалась от спасительной ивы, сделала в сторону пару шагов. Помолчала, любуясь отражением на воде ночного звездного неба.
– Ты удивительный человек, Илья, – наконец-то сказала она. – Правда. Ты совсем не похож на всех наших деревенских мальчишек. – И вновь многозначительная пауза, после которой по всем законам логики, по всем канонам сюжетного развития, должно было последовать столь ненавистное «но». А дальше – отказ, причины, порой смешные, нелепые и далеко беспочвенные. А девочка тянула, мялась и никак не решалась произнести это короткое слово. Наверное, потому, как не было убедительных доводов. Илье пришлось помочь ей:
– Ты не хочешь со мною встречаться? – ударение упало на слово «не хочешь». И он угадал.
– Мои родители будут против этого.
– А ты? – он не давал и короткой передышке, не дал мимолетного облегчения после трудных слов. Олеся же опять ушла от прямого ответа:
– Они и так сердятся, что я дружу с Зоей.
Семейство Арефьевых не снискало уважения среди односельчан. Вся родня по отцовской линии славилась тунеядством и пьянством. Были среди них и самоубийцы, и уголовники, и распутные женщины.
– А ты? – повторил Илья, настаивая на скором ответе. Все остальное в данный момент его мало интересовало.
– Ты все сам прекрасно знаешь, на каком счету твоя родня. Мама говорит, что наш народ самый умный, и он не мог ошибиться, утверждая, что яблоко от яблони… – не стала говорить дальше, лишь обреченно махнула рукой.
Илья
